— Адреса его случайно не знаете?
— А зачем он мне? Есть кадры, пусть они думают. Зайцев фамилия этого парня, а зовут Генкой… Геннадием Михайловичем.
— Не совсем понимаю, извините, Юрий Мухаммедович, у вас, насколько мне известно, есть неписаное правило составлять свои бригады из единоверцев, разве не так?
— Ну правило-то, может, и есть, но бывают исключения, хотя и редко. А Зайцев — он только по фамилии вроде как русский, это у него мать русская, а отец — чечен. И Геннадий просил его Ахмедом называть, мусульманин он.
— Вот как? — Володя сразу сделал «стойку». — Тогда у меня к вам убедительная просьба ничего этому Ахмеду не говорить, если он завтра появится на работе, а я к вам подойду и вы мне его покажете, ладно?
— А зачем он вам? Натворил чего-нибудь?
— Я просто не имею права вам сейчас об этом говорить, но дело, уверяю вас, может оказаться очень серьезным. Кстати, вы сказали, его ваш кум рекомендовал? Они что, давно знакомы с этим Зайцевым?
— Да не знаю, — недовольно поморщился Сафиров. — Я не спрашивал, он не говорил. Просьбу передал по телефону.
— Будьте любезны, дайте мне домашний адрес вашего кума и как его зовут?
— Ай, нехорошо! — совсем расстроился Сафиров. — Не принято у нас подводить своих, ссылаться…
— Да мне он нужен только для того, чтобы выяснить, знал ли он этого Ахмеда прежде и кто он такой, откуда появился. Если вам не очень удобно давать мне его координаты, вы можете сами позвонить вашему куму и спросить его. Я не возражаю. Пусть только он ответит на мои вопросы, и я не стану больше беспокоить ни его, ни вас.
Сафиров посмотрел с недоверием, но в глазах Яковлева сияла юношеская чистота и искренность, не поверить ему было невозможно. А сам Володя рассуждал про себя, что черта лысого они сорвутся у него с крючка. Ишь устроили тут себе круговую поруку, террористов пригревают и выгораживают… В том, что Зайцев является одним из террористов, он почему-то уже не сомневался. Главное только, чтобы сам Ахмед ни о чем не догадался раньше времени.
Разговор шел дома, на кухне, где бригадир цедил из большой, еще советских времен, кружки пиво, а Яковлев вежливо отказался, сославшись на то, что за рулем.
Наконец Сафиров решился и подвинул к себе телефонный аппарат.
Ответа долго не было, но потом абонент все-таки откликнулся, и Сафиров заговорил с кумом по-татарски. Это было неожиданно для Володи. Ну, во-первых, невежливо при госте, а во-вторых, Яковлев полагал, что должен слышать, как бригадир формулирует вопросы.
Они говорили недолго, Сафиров положил трубку, с мрачным видом отодвинул аппарат в сторону и снова взялся за кружку. Яковлев молча ждал. Он решил, если понадобится, не стесняться и определенного давления. Но бригадир сделал глоток и, словно промочив горло, заговорил.
— Такое дело… Не знал Хайдер этого Зайцева. Другой человек за парня просил. Не хотел говорить Хайдер, но я сказал, что очень надо…
— Правильно сделали, — горячо одобрил Володя.
— Тот мужик раньше тоже работал на Казанском. Электромехаником был. Базанов фамилия. Сейчас он у нас в производственном отделе, в электроцехе руководит. Я ничего про него не могу сказать, а вот кум предупредил: это — опасный человек.
— А чем опасен, не сказал?
— Плохой человек, наверно. Таким бывает трудно отказать в просьбе, понимаешь?
— Вот это понимаю. А кум ваш — тоже бригадир, да? — просто чтоб уточнить, спросил напоследок Яковлев.
Сафиров посмотрел на гостя, тяжко вздохнул и молча кивнул.
— О нашем с вами разговоре, Юрий Мухаммедович, — сказал, уходя, Володя, — не должна знать ни одна живая душа, понимаете? Иначе мы не сможем гарантировать ни вашей безопасности, ни вашего кума. Боюсь, что этот Ахмед тоже чрезвычайно опасный человек.
Сафиров подавленно молчал.
Вот такой состоялся разговор.
Естественно, что Яковлев не остановился на достигнутом, а отправился в отдел кадров управления привокзальных служб и получил все имеющиеся данные на Зайцева. На учетном листке был записан и номер его паспорта. Имелась и копия справки об отбытии наказания в колонии общего режим в Калужской губернии.
Несколько телефонных звонков в паспортную службу, а затем и в Главное управление исполнения наказаний подтвердили имеющиеся данные. Кроме того, Яковлеву удалось уточнить, что первоначально Зайцев носил отцовскую фамилию Халметов и звали его Ахмедом Манербековичем. Почему он при обмене паспорта поменял свои чеченские имя и отчество на русские и взял материнскую фамилию, оставалось загадкой. Возможно, чтобы разрешить ее, следовало ехать в колонию и смотреть уголовное дело.
Вот пока на этом дело и остановилось.
…Прежде чем дать слово Поремскому, Вячеслав Иванович сделал краткое сообщение.
Автомобиль «БМВ», преследовавший Поремского, когда тот ездил в Мытищи, чтобы отыскать следы Базанова, который теперь, после сведений, добытых Яковлевым, становился фигурой более чем серьезной, был остановлен возле поста ГАИ, на пересечении Ярославского шоссе и МКАД, дежурной машиной патрульно-постовой службы. Милиционеры с короткоствольными автоматами в руках, тормознувшие троих парней, не располагали к шуткам и вольному трепу. При проверке документов выяснилось, что машина принадлежит люберецкой фирме «Заря». Точнее, ее генеральному директору. А управлял ею молодой человек, данные которого, естественно, были зафиксированы, ездивший на ней по доверенности. С документами у парней все было в порядке — все трое были сотрудниками той самой фирмы. Придраться было не к чему, и парни это прекрасно знали, а потому вели себя спокойно, даже несколько вызывающе. Никого они не преследовали, а ехали по своим служебным делам. Пришлось отпустить, но фамилии их и номер машины записали, а позже передали Грязнову, как он и просил.
Вячеслав Иванович уже послал запрос по поводу данных лиц в Люберецкий УВД и теперь ожидал ответа.
Выслушав эту информацию, Поремский с улыбкой заметил, что сегодня утром, когда он ехал из дома на работу, за ним катился все тот же черный «БМВ», Владимир узнал его по примятому правому переднему крылу. Причем катил нагло, словно дразнил, мол, ничего ты мне не сделаешь. И это, понял Поремский, была показательная акция, его словно предупреждали, что он явно лезет не в свое дело.
В свете оценки, данной замначальника цеха Базанову бригадиром носильщиков Казанского вокзала, характеристика этого человека, полученная от соседок «Олежки» в Мытищах, казалась детским лепетом. Либо бабки ничего не знали, либо Базанов ловко у себя дома маскировался. Электромеханик Петрович, напомнил Поремский, тоже дал весьма нелестную оценку своему начальнику. Он же говорил и об угрозах, сопряженных с непослушанием, и это были, видно, не простые слова.
Грязнов тут же попросил подполковника ФСБ Лаврентьева «прокатать» Базанова по своим каналам, нельзя исключать, что в госбезопасности имеются материалы на этого человека, поскольку те молодцы из «БМВ» больше все-таки напоминают не рокеров, а скинхедов — уже одними бритыми своими головами и черной кожаной одеждой с многочисленными заклепками и с тяжелыми армейскими шнурованными ботинками-«берцами» на ногах. Это у них считается боевая форма.
