3. Особенно неспокойным представляется профессор Будников.
4. Гениальный ученый Баткин, когда надирается не один день, ничего не помнит и становится беспокойным вдвойне.
А что это за странный пассаж был у Будникова про камикадзе в самолете? Чего это ему в голову взбрело? А фраза «мертвый Баткин им не нужен»?! Это что – все случайные совпадения? Случайные оговорки? Или проговорки? То, что Будников знает больше, чем говорит, – в этом сомнений никаких. Но на то оно и следствие, чтобы фигуранты выдавали информацию в час по чайной ложке, и то лишь когда их раскаленными щипцами приголубишь. А иначе бы все преступления раскрывались на второй день.
Турецкий ехал в Генпрокуратуру, потому что туда его вызвал Миша Федоренко. Вот у него, в отличие от его шефа, были конкретные результаты, умница парень.
Часть четвертая ПРОФЕССИОНАЛ
Мы встречались с ней недалеко от Смоленской площади, в кинотеатре «Стрела». Моя ненаглядная стерва выбрала для встречи то еще местечко. Там, в узком просмотровом зале, в самом дальнем ряду располагались не кресла, а диванчик, вроде как для влюбленных, чтобы с комфортом «кино смотреть».
Альбина пришла в соболиной шубе, что должно было быть несколько, на мой взгляд, жарковато. Впрочем, тут же выяснилось, что я не прав. Альбина отставила правую ножку чуть в сторону, так что шуба распахнулась почти полностью, демонстрируя ее роскошное тело – оно было упаковано в одну только черную комбинацию.
– Ну правда я невероятна?
Я хмуро посмотрел на нее и, кажется, первый раз за все то время, что я ее знаю, ничего не почувствовал. Вообще. Меня это обрадовало или нет? Ладно, это было неподходящее время для такого самокопания. Потом.
– Что за фильм смотрим? – спросил я, просто чтобы что-то сказать.
– «Ронин».
– Это еще что за хрень?
– Боевик с Де Ниро и Жаном Рено. – И как бы невзначай добавила: – Знаешь, это тот француз, что прославился в «Леоне», где он киллера гениального играл.
– И кто такой этот Ронин. Фамилия, что ли?
– Да нет. Ронины – это сорок семь японских самураев, которые остались без своего хозяина.
– Ты на что намекаешь?
– Ни на что я не намекаю, дурачок, просто рассказываю.
– Ладно, так что там с их хозяином?
– Их хозяина обманул и убил другой господин. Они стали ронинами – то есть обесчещенными другим господином. Три года они странствовали по Японии, притворяясь ворами, попрошайками и безумцами. А однажды ночью, когда представилась возможность, они объединились, вломились в замок обидчика их хозяина и убили его. Как тебе такая история?
Я промолчал.
– Но это еще не все. Ронины, все сорок семь человек, совершили сепуку. Во дворе того же замка.
– Это еще что за фигня?
– Ритуальное самоубийство. Код воина: удовольствие в бою. Но это еще не все – ты понимаешь, что должен служить чему-то выше себя, а когда это ушло, когда вера умерла, кем ты стал?
– Человеком без хозяина?
– Правильно. Ронином.
– А ронины могли наняться к новому хозяину?
– Вот уж не знаю. Наверно, да. Но они выбрали честь. Ты их понимаешь, не так ли?
Меня аж озноб пробрал.
– Почему ты думаешь, что я их понимаю?
– Так мне кажется.
– Я свободный человек, у меня нет хозяина.
– Ну что ты, милый, – она снова прильнула ко мне, – конечно-конечно, кто же может у тебя быть хозяином?
И снова, в который уже раз, невозможно было понять, насколько серьезны ее слова.
Честно говоря, я был слегка ошеломлен этой легендой, я смотрел на Альбину во все глаза, я, наверно, был ошарашен прежде всего тем, что эту историю мне рассказывает именно она – человек, без малейшего, как мне казалось, понятия о чести и совести. Да она же просто животное, мне ли не знать, она просто издевается надо мной!… Или все-таки нет? Или у меня нервы гуляют уже до такой степени, что способен увидеть что-то подозрительное в любом невинном разговоре?
– А что это за сепу…
– Сепуку. Ритуальное самоубийство. Вспарывание живота ножом.
– Харакири, что ли?
– Нет, харакири – это когда тебе после того отрубают голову, – с удовольствием уточнила Альбина. – А это – сепуку. Разные вещи.
– Понятно, – мрачно пробормотал я, не зная, что и думать. – Погоди! А откуда ты все это знаешь?! Ты что теперь, специалист не по Ближнему Востоку, а по Дальнему?
Альбина захохотала. И это было довольно неприятно, не говоря уже о том, что на нас оглянулись несколько человек. Сцена из фильма – яростная перестрелка – совершенно к этому не располагала. А я не люблю, когда на меня смотрят в общественных местах. Впрочем, тут было темно.
– Ты такой подозрительный, – ухмыльнулась Альбина, отсмеявшись в волю. – Настоящий профи. Как знать, может, за это я тебя и люблю.
– Ты не ответила на вопрос.
– Не будь кретином. Просто я уже видела этот фильм раньше. Расскажи лучше, как мой муженек ко всему этому отнесся. Он уже слетел с катушек, я надеюсь?
– Что ты имеешь в виду? Что мы с тобой ходим в кино?
– Не валяй дурака. Ты прекрасно знаешь, о чем я. Аэропорт и все такое.
– Я его с тех пор не видел, мы только по телефону общались.
– И что он говорит?
– Про то, что деньги ты у него сперла, – ни звука. Спрашивает: ищешь, мол, Альбину?
– А ты?
– А я говорю: ищу, землю носом рою, я уже у нее практически на хвосте.
– Все?
– Все.
Она скинула туфли и закинула ноги в чулках мне на колени. И хотя эта женщина едва доставала мне до плеча, я чувствовал себя словно двоечник, вырвавший страницу из классного журнала. Взгляд ее черных глаз с легким прищуром неприятно холодил внутренности. А ведь раньше такого не было. Что это – мое вдруг угасшее чувство или интуиция профессионала? Лучше, конечно, доверять последнему.
– Насколько далеко ты хочешь зайти в этой афере со своим мужем?
– Не знаю, не знаю… Может быть, еще немного дальше, ты как считаешь?
– Ты не перебарщиваешь? Ты же уже получила все, что хотела, и даже диск сохранила.
– Не злись на меня, милый. Планы же и существуют для того, чтобы их менять. Просто такая возможность – и упускать так глупо. Ну что ты дуешься? У нас ведь у каждого есть свои маленькие секреты, а то и целые скелеты в шкафу. А знаешь что! Подай на меня в суд! – Она снова засмеялась. – Отличная идея, очень практичная, тебе наверняка понравится, ты ведь у нас практичный парниша, движения лишнего не сделаешь, ведь так?
