В о п р о с. Как часто?
О т в е т. Затрудняюсь ответить. Особой системы в этом не было.
В о п р о с. Что это были за встречи?
О т в е т. В основном рабочего характера, иногда мы перемещались к нему домой, просто чтобы сменить обстановку, освежить мозги. Рядом с его домом есть прекрасный Царицынский парк, и мы часто там гуляем, обсуждая научные вопросы.
В о п р о с. У Баткина есть женщина?
О т в е т. Он довольно пожилой человек. Кроме того, он вдовец. Уже почти десять лет.
В о п р о с. Нам это известно. Поэтому я и задаю вам повторно этот вопрос: у Баткина есть любовница?
О т в е т. Мы не настолько близки, чтобы я мог позволить себе этим интересоваться. А сам он меня ни во что такое не посвящает.
В о п р о с. У Баткина есть близкие друзья?
О т в е т. У него был действительно близкий друг, ученый, но погиб много лет назад.
В о п р о с. Подробнее, пожалуйста.
О т в е т. Макарычев, если не ошибаюсь, Эммануил Витальевич, он разбился во время сплава по горной речке, на Алтае, около десяти лет назад.
В о п р о с. Баткин был тогда с ним?
О т в е т. Разве я это говорил?
В о п р о с. Отвечайте на вопрос. Баткин был с ним, когда Макарычев разбился?
О т в е т. Не был. Баткин терпеть не может байдарки.
В о п р о с. Макарычев тоже был биолог?
О т в е т. Да с чего это вы взяли?! Он был географ.
В о п р о с. Кроме вас кто входит в число друзей Баткина?
О т в е т. Таких друзей, как Макарычев, у него сейчас нет, мне кажется, в основном его общение – это контакты по работе. Да, по-моему, и времени у Николая Львовича сейчас ни на кого не остается. Мы очень загружены на работе. Правда, иногда он ездит к внучке. Возможно, к шурину. Хотя последнее утверждать не берусь.
В о п р о с. Подробнее. Кто такой брат его жены, и почему вы не уверены в их контакте?
О т в е т. Китайгородский Михаил Викторович. Он лор-врач, моложе Николая Львовича лет на пять. Раньше часто бывало, когда я приезжал к Баткину, то заставал там его, и мы иной раз даже пульку расписывали. Но уже несколько лет, года три-четыре, а может и больше, я Китайгородского не видел.
В о п р о с. Баткин никак о нем не упоминал?
О т в е т. Баткин не тот человек, что на работе станет говорить о посторонних вещах.
В о п р о с. Хотите еще что-нибудь добавить?
О т в е т. Мне не нравятся ваши вопросы. Николай Львович будет недоволен, когда узнает, что мне столько о нем пришлось говорить.
– Это не ваша забота".
– Что скажешь? – поинтересовался Грязнов.
– А ты что скажешь?
– Ни полслова, нигде не прокололся. За шефа горой стоит. Надо тебе побеседовать с этим Будниковым. А лучше мне.
– Это само собой. А больше ничего не заметил?
– Жена Баткина и его лучший друг умерли в один год.
– Смотри-ка, заметил, – обрадовался Турецкий. – А еще?
– Ну что еще. Соседка Баткина – географ-аспирант, и покойник Макарычев был географ.
– Смотри-ка, опять заметил, – обрадовался Турецкий.
– Ну ты меня совсем за дурачка держишь, что ли, – обиделся Грязнов. – Поехали куда-нибудь перекусим.
– Давай. Я тут знаю одно славное местечко, «Пушкинъ» называется.
– Это где ты с фээсбэшником обедал?
– Ты за мной наружку прикрепил, что ли?!
– Не психуй, Саня, Меркулов рассказал.
За пельменями с грибами договорились о распределении ролей. Турецкий брал на себя Будникова и молодую соседку Баткина, а Грязнов – Китайгородского, поскольку его еще сначала надо было найти.
Турецкий долго не мог решить, с кого же все-таки начать, с Будникова или с Марины Коваленко. Конечно, хотелось в первую очередь пообщаться с молоденькой и, как он надеялся, хорошенькой аспиранткой, но чувство долга перевесило: заведующий бактериологической лабораторией был несомненно более значимой фигурой. Справедливость, однако, восторжествовала: в Институте молекулярной биологии женский голос ответил, что Анатолий Вячеславович до вечера будет занят, что он сейчас проводит исследования и с ним даже связи нет. Наверно, в своем дурацком скафандре что-то из колбочки в колбочку переливает, подумал Турецкий и позвонил Коваленко. Дома ее не было, но в протоколе допроса имелся и служебный телефон. Встретились через полтора часа на Воробьевых горах, в студенческой стекляшке.
Коваленко оказалась длинной, немного нескладной шатенкой, настороженно поглядывающей из-под черных украинских бровей. Она, конечно, заявила, что все, что знала, давно уже рассказала, но Турецкий успокоил барышню, несколько досадуя на себя, – стотысячной фразой, что это беседа неофициальная и ему важны не столько ее сведения, сколько ее мнение. И как ни странно, в стотысячный раз это сработало. Коваленко как-то расслабилась и даже заказала себе белого вина.
– Скажите, Марина, как давно вы снимаете квартиру в Орехове-Борисове?
– Полгода, наверно, не больше – как в аспирантуру поступила. А что?
– Разве ваше заселение как-то связано с аспирантурой?
– Ну понимаете, там такой парк замечательный, и вообще мне показалось, что там будет хорошо работаться.
– Ну и как, ваша надежда оправдалась?
– Вполне, – пожала плечами Марина. – После общежития-то…
– Как вы сняли эту квартиру?
– Случайно. Можно было, конечно, продолжать жить в общаге, комната была за мной, но тут подвернулся этот вариант. Мой научный руководитель Семен Израилевич… я как-то зашла к нему: нужно было кое-что уточнить о Шпицбергене…
– А какова тема вашей диссертации?
– «Динамика и морфология ледникового покрова Восточной Антарктиды».
– А, – многозначительно сказал Турецкий. – Продолжайте, пожалуйста.
– Так вот, а у Семена Израилевича как раз был Баткин.
– Они же приятели, да? – как можно более буднично спросил Турецкий.
– Да нет, они даже знакомы не были, просто Баткин консультировался по одному вопросу на нашем факультете – и его отослали к Семену Израилевичу. А тут я пришла. Семен Израилевич спрашивает: «Нашли квартиру, Марина?» Я говорю, что нет пока.
– А чем интересовался Баткин, вы, конечно, не знаете?
– Как раз знаю! – буквально подпрыгнула Марина. – Вот это-то как раз самое интересное. Замечательное совпадение. Я же занимаюсь Севером и Дальним Востоком, а Баткин искал материалы по Камчатке. И Семен Израилевич тоже. Он мог бы, конечно, Баткину и сам помочь, но вместо этого меня предложил. Он такой у нас, Семен Израилевич, он всем помогает!
