– Считай, диссертация теперь у него в кармане, – язвительно ухмыльнулся Сева после очередного появления доктора Чурсина.
– Не будь злопыхателем, – упрекнула его Лиза, сидя за столом и допивая вторую чашку подряд ванильного латэ.
Сева посмотрел на нее внимательно и хмуро.
– Как твой «спящий ухажер»? – тем же язвительным тоном поинтересовался он. – Уже сказал тебе спасибо?
– Он пока еще ничего не сказал, – ответила Лиза, не в силах погасить сияние глаз на усталом лице – так лампа светит сквозь запыленную ткань торшера. – Пытался, но не смог.
– Жаль. Вдруг он завтра снова уснет, не успев тебя поблагодарить и поцеловать в щечку.
Лиза насмешливо прищурилась:
– Ты, кажется, ревнуешь?
– Ревную? К нему? – Сева фыркнул. – Это все равно что ревновать к манекену.
– Он не манекен. Раньше ты мог так о нем говорить, но с сегодняшнего дня он живой человек – даже для тебя. И с каждым днем он будет оживать все больше. Доктор Чурсин сказал, что первый шок прошел и теперь с ним все будет хорошо.
– Ясно. – Сева отхлебнул цветочного чая и облизнул губы. – Слушай, может, сходим куда-нибудь поужинать? Тут неподалеку открылось новое кафе…
– Не получится, – ответила Лиза. – Я сегодня ночью остаюсь на дежурство.
– Как это? – не понял Сева. – У тебя же по плану…
– Я поменялась с Таней Самохиной.
– Зачем? – удивленно спросил Сева. Но тут же сам себе и ответил: – А, ясно. Чтобы быть поближе к своему ожившему манекену и наблюдать, как его дряблые члены наливаются жизненными соками?
Лиза наморщила нос:
– Фу, как это пошло.
– Говорю, как есть, – сухо отозвался Сева. – Слушай, Лиза, ты не можешь быть с ним рядом вечно. И без тебя есть кому за ним приглядеть. Ты же вторую ночь не спишь! Совсем себя загнать хочешь?
Лиза улыбнулась:
– Ничего, я двужильная.
– Ладно, как скажешь. – Сева вздохнул. – Хочешь, я сгоняю в магазин и куплю тебе чего-нибудь поесть?
Лиза покачала головой:
– Нет. Я уже купила булочки и «Доширак» в столовой.
Сева вздохнул:
– Н-да. Как сказал один мудрый человек, «здоровое питание – это обязательно профильтровать воду из-под крана перед тем, как заварить «Доширак». Слушай, Лизок, и почему ты только не толстеешь от такой еды?
– У меня повышенный метаболизм, – с улыбкой ответила Лиза.
Сева усмехнулся:
– Ладно. И все же будь поосторожнее с этим парнем. Он не твой сын. И не твой брат. Чем здоровее он будет, тем меньше станет нуждаться в тебе. Не забывай об этом. Иначе сердечной драмы тебе не избежать – поверь опытному человеку.
Когда Сева ушел, Лиза достала из стола булочку с изюмом и бутылку чая с персиковым нектаром. Поела, задумчиво глядя на стену с графиком дежурств. Но думала она не о графике, а о своем «спящем ухажере». Полтора года она ухаживала за ним, по нескольку раз в день меняла памперсы, растирала дряблые мышцы, ставила капельницы и уколы. Были у нее и другие пациенты, но о них Лиза заботилась машинально, «не подключая чувства», как сказал бы Сева.
Каждый день Лиза ждала, что ее пациет откроет глаза, каждый день с надеждой вглядывалась в его лицо – худое и одутловатое одновременно. И вот этот день настал. Чудо случилось, но Лиза не могла разобраться в своих чувствах. Душа ее словно онемела – быть может, от шока, быть может, еще от чего-нибудь.
Вполне возможно, что однажды он встанет на ноги и… покинет клинику? От этой мысли сердце Лизы сжалось.
«Нет, это не может закончиться, – сказала она себе. – А если закончится, то не так. Совсем не так».
Лиза вздохнула и поднялась из-за стола. Пора было проведать спящего пациента, который уже почти десять часов назад перестал быть спящим.
3
Прогрессировал пациент быстро. На второй день после пробуждения доктор Чурсин заметил, что глаза Андрея Темченко следят за ним. Доктор прошелся перед кроватью влево-вправо и убедился, что не ошибся. Он склонился над ними и громко и отчетливо спросил:
– Андрей, вы слышите меня?
Пациент едва заметно кивнул. Потом закрыл глаза и на дальнейшие вопросы не реагировал.
На третий день Темченко ответил на тот же вопрос доктора не только кивком – он смог произнести слово «да». Четвертый, пятый и шестой дни стали для Темченко временем настоящего возрождения – он научился складывать слова в фразы. К началу второй недели он ожил настолько, что доктор попытался втянуть его в диалог.
– Вы помните, как вас зовут?
– Андрей, – прошелестел в ответ пациент.
Доктор кивнул:
– Верно. А фамилия? Вы помните свою фамилию?
– Темченко.
На лице Чурсина появилась радостная улыбка – больной назвал свою фамилию, ни на секунду не задумавшись. Это был хороший признак.
– Вы помните, что с вами случилось?
Несколько секунд сосредоточенного молчания, а затем ответ:
– Нет. А что?
– Вы были без сознания.
– Да. Мне сказали. Как долго?
– Очень долго.
Темченко посмотрел доктору в глаза и уточнил:
– Сколько?
– Несколько… лет, – ответил Чурсин, слегка запнувшись.
Темченко закрыл глаза. Доктор подозвал Лизу и усадил ее рядом с кроватью. Когда веки Андрея снова приоткрылись, Чурсин сказал:
– Это ваша медсестра – Лиза. Последние полтора года она за вами ухаживала.
Темченко посмотрел на смущенную девушку, кивнул и закрыл глаза.
Еще через два дня между проснувшимся пациентом и доктором состоялся полноценный диалог.
– Только помните: долго говорить вам нельзя, – предупредил Чурсин, осмотрев Темченко и проверив его показатели. – Это может вызвать отек гортани.
– Долго не буду, – пообещал тот окрепшим голосом. – Я хочу знать, как это случилось? Как я попал сюда?
– Вас сбила машина, – ответил доктор.
Андрей облизнул сухие губы и спросил:
– Где это произошло?
– На Минском шоссе. Около леса.
На лице Темченко появилось удивление. Он разомкнул губы и пробормотал:
– Что я там делал?
– Точно я не знаю, – ответил доктор Чурсин. – Думаю, у вас заглохла машина. Вы ловили попутку, час был поздний, вокруг – лес… Ну, и угодили под колеса.
Некоторое время Темченко молчал, напрягая память, потом сказал:
– Я ничего не помню.
– Вы полторы недели как вышли из комы. Вполне вероятно, что память к вам вернется, но это произойдет не сразу.
