1965 год
На сей раз шоколадкой, чтобы ублаготворить администратора
гостиницы «Дальний Восток», Рита запаслась еще на железнодорожном вокзале.
Подумала, что ее, конечно, уже выселили из прежнего номера, он ведь был оплачен
только на неделю вперед, а она странствовала, считай, месяц. Однако сидящая в
холле за стойкой дама, столь же перманентная, как Светка-проводница (потом Рита
узнала, что у русских прическа называется не перманент, а шестимесячная
завивка), в белой капроновой блузке, сквозь которую просвечивала ярко-розовая
комбинация, обрадовалась ей, как родной, и не сделала ни малейшего упрека. «Ах
что вы, как это можно – выселить! Мы же знали, что вы вернетесь. Да-да, ваши
вещи в том же номере, совершенно верно. Заплатить? Ну конечно, пожалуйста,
когда угодно, сейчас или когда соберетесь уезжать… Пожалуйста, пожалуйста, ну
что вы, мы очень рады…» – квохтала она.
Хваленное всеми классиками русское гостеприимство? Или теми
же классиками проклинаемые «тоска, и оханье, и стон»?
Да какая разница! Главное, что можно наконец отмыться… нет,
сначала доесть олканский хлеб и выпить рассолу, а оставшиеся полбанки
пристроить в крохотный и неудобный холодильничек по имени «Саратов» (да, в ее
номере были не только «удобства», но и холодильник, и телевизор «Рекорд»,
правда, не цветной и с одной-единственной местной программой). Можно надеть
свежее белье и платье, сбросив надоевшие джинсы, и пройтись по городским
улицам, по которым ходят довольно хорошо одетые (ха-ха, все в мире относительно,
по сравнению с Олканом – конечно!) люди, снуют автомобили и автобусы, продают
мороженое… – сливочное с изюмом по тринадцать копеек! – блестят витрины
магазинов (пусть убогие, но уж какие-никакие, а все-таки витрины!), возвышаются
каменные дома, среди которых встречаются очень даже красивые. Рита прошла
главной улицей и около весьма конструктивистского (этакий Le Corbusier en russe
[24]
) здания кинотеатра «Гигант», напротив столь же корбюзьевидного здания
радиокомитета повернула вниз по улице Запарина – к Вокзальной улице, как
советовал ей некогда водитель Макар Семенович.
Большой город здесь немедленно кончился – ни одного здания
выше двухэтажного, дома по большей части деревянные, редко-редко мелькнет
каменный первый этаж. Асфальт, недавно проложенный, был исчерчен какими-то
квадратами, нарисованными мелом. Кудрявая курносая девочка сосредоточенно
прыгала в них на одной ножке и гоняла из одного в другой круглую банку от
сапожного крема. Наверное, она была набита чем-то тяжелым, например, песком,
потому что не летела бестолково по асфальту, а как бы переползала из квадрата в
квадрат, попадая на цифры, нарисованные посредине каждого. Что бы это значило?
«Классики, – словно бы произнес кто-то рядом с Ритой, –
такая игра девчачья. Рисуют на асфальте мелом или осколком кирпича квадратики,
ставят там цифры и прыгают по ним на одной ножке, гоняя битку из квадратика в
квадратик, из класса в класс. Понятно?»
Рита даже оглянулась, растерявшись. Кто это сказал? Чей это
голос?
Не узнала, да? Чей голос, главное… Ясно, чей!
Впрочем, тогда Георгий ничего не говорил. Он словно бы
передал ей свою мысль, когда капитан милиции уставился подозрительно: она что,
не понимает слова «классики»?
Так. Вон из головы воспоминания. И классики – тоже вон!
Рита прошла мимо девочки и спустилась к улице Вокзальной.
Тут шло какое-то грандиозное строительство, потому что сама улица представляла
собой смесь глины, щебенки и песка, в которой были проложены узкие дощатые
тротуары для пешеходов. Рита кое-как перебежала по ним на противоположную
сторону.
Оглянулась. Поодаль – с той стороны был вокзал, давший имя
улице, – тянулись новехонькие серые, очень невзрачные пятиэтажные дома. Точно
такие же дома вовсю строились и в той части улицы, которая шла к Амуру. В Энске
такие тоже были натыканы в большом количестве. Они назывались в народе
«хрущевки», потому что их начали массово строить при прежнем вожде Советского
Союза. Нынешние архитектурные изыски, наверное, начнут называть «брежневками»,
по имени вождя нынешнего. А раньше были «сталинки»…
«Надо непременно сходить посмотреть на Амур, – подумала
Рита. – И Павел советовал. Как это – побывать на Дальнем Востоке и не видеть
Амура? Интересно, он больше Волги или меньше?»
Новое строительство никак не затронуло улицу Запарина. В той
части ее, которая поднималась от Вокзальной, тоже сплошь стояли деревянные одно
– и двухэтажные дома, прятавшиеся в глубине больших садов за маленькими
нарядными палисадниками. Рита с восторгом смотрела на мальвы – точно такие же
росли в Муляне – и на высоченные, выше человеческого роста, разноцветные
георгины. А золотые шары вымахивали даже выше георгинов. Заборы были обвиты
хмелем – совершенно как в Муляне!
Впрочем, нет. Рита увидела целых три каменных дома – тоже
двухэтажных. Первым оказалась большая городская баня, стоявшая на самом углу.
Вторым – школа с очень интересным крыльцом: ступеньки ограждены с двух сторон
массивными тумбами, на каждой воздвигнут огромный круглый шар. На одном из шаров
сидела курносая кудрявая девочка, как показалось Рите, точь-в-точь как та,
которая играла в «классики».
Чуть выше школы стоял красивый каменный дом с высокой
балюстрадой. Он напоминал самое настоящее дворянское гнездо. Рита собралась
было пойти им полюбоваться, но невзначай бросила взгляд на угол школы и увидела
табличку: «Ул. Запарина, 114». А мать Павла живет по адресу – Запарина, 112.
Надо полагать, это вон тот дом о четырех крылечках в глубине большого сада ниже
школы. Нет, надо закончить с делом, встретиться с Мариной Аверьяновой, а потом
архитектурными изысками любоваться.
Рита сделала несколько шагов вниз – и остановилась, не
поверив своим глазам. Подбежала ближе… С улицы, сквозь густые ветви яблонь,
усеянных покрасневшими мелкими плодами, сквозь заросли георгинов не было видно,
что забор позади дома обвален, а сам дом стоит полуразрушен. Более того – часть
его, ближняя к школе, была обуглена. По двору разметаны жалкие пожитки,
обгорелые, грязные, обрывки жженой бумаги. Гнусно пахло гарью.
Что тут случилось? Почему был пожар? И где искать теперь
Марину? Павел не знал, что здесь произошло, он бы предупредил…
Рита стояла в растерянности, как вдруг увидела темную
фигуру, мелькнувшую около дальнего крыльца. Со всех ног побежала туда:
– Извините, скажите, пожалуйста…
– Ох ты! – воскликнул обернувшийся к ней человек. – Вот так
встреча!
