То ли Стил включился в игру Мирона, то ли сказал это случайно, но его слова определенно задели Дхарма.
– Я знаю многое о Шатерском Халифате! – проскрипел он. – Но я не стану вам помогать.
– Вот видишь, – развел руками Стил. – С ним не договориться.
– Если он не полноценная личность, то можно его и не спрашивать, – сказал Мирон и подмигнул мне. – У него даже облика нет.
Из тумана перед нами тут же вышел еще один Стил, но это была уже его обросшая версия. Именно так он выглядел сейчас.
– У Дхарма есть облик! – проскрипел он.
Странно, но вот его голос, хоть и напоминал оригинал, звучал несколько иначе.
– Если я не ошибаюсь, то «дхарм» переводится с шатерского, как «девятнадцать», – насмешливо сказал Мирон. – Это даже не имя, а порядковый номер.
Я уже догадался, что Мирон хочет вывести Дхарма из себя, но пока не понимал, зачем ему это нужно.
– Я личность! – вскричал шатерец.
Хотя не уверен, что стоит называть его шатерцем. Неполноценная личность, не имеющая прошлого и созданная, чтобы выполнять вполне конкретные действия, едва ли может обладать характером или расовой принадлежностью.
– Так и веди себя, как личность, – предложил Мирон. – Не занимайся тупым исполнением заложенной программы, а развивайся.
– Я захватил это тело!
– А толку? – присоединился я к Мирону. – Ты так и будешь лежать связанным, если понадобится, то всю оставшуюся жизнь. Это развитие?
– Это не моя вина!
– А чья?! – взорвался Стил. – Ты занял мое тело! Пленил меня!
– Это моя программа, – неуверенно ответил Дхарм.
– Ты же личность, – напомнил Мирон. – А личность не может существовать без свободы и уж точно не действует по каким-то там программам.
Дхарм стоял и пялился на нас, явно не зная, что сказать. Сильно сомневаюсь, что в его личность закладывали возможность вести философские диспуты.
– Что ты предлагаешь? – наконец спросил Дхарм.
– Попробуй сосуществовать со Стилом, раз уж так сложилось, что вы живете в одном теле. Учись, развивайся. Может, ты и мертворожденный, но теперь-то живешь полноценной жизнью. Точнее, можешь жить, если вы со Стилом договоритесь.
Как-то это выглядело слишком просто.
– Я не хочу с ним сосуществовать, – раздраженно сказал Стил, повернувшись к Мирону. – Зачем мне здесь эта тварь?
– Если я попытаюсь его убить, то можешь пострадать и ты, – пояснил Мирон. – А вот если он добровольно согласится сосуществовать с тобой, то я смогу установить для него ряд ограничений, с которыми он не сможет бороться.
– Например? – заинтересовался Стил.
– Он не сможет захватить твое тело, но у него будет возможность занимать его при твоем разрешении. Вы будете сосуществовать, а когда-нибудь Зак придумает способ освободить Дхарма и найти ему новое тело. Разумеется, при хорошем его поведении.
Какая вера в мои способности. Или он просто хочет запудрить мозги бедной искусственной личности? Да, как же я мог забыть, Мирон ведь не может напрямую вмешиваться в дела нашего мира, а значит, и убивать шатерца не станет. Это блеф!
– Значит, у меня будет свое тело? – осторожно спросил Дхарм.
– Не сразу, – напомнил Мирон. – Но личности должны уметь договариваться для взаимной выгоды.
– Я согласен!
Что ж, этому Дхарму год-два от роду, обмануть его так же легко, как ребенка. Но Мирон определенно молодец, я бы до такого никогда не додумался.
Стил наклонился ко мне и прошептал:
– Он точно знает, что делает?
– О да, – заверил я друга. – Во всяком случае, Мирон разбирается в этом явно лучше нас.
В итоге Хранитель заставил Дхарма повторять за собой основные правила: никогда не брать под контроль тело Стила без его разрешения, не влиять на его мысли и не обманывать Стила. Три несложных правила, гарантирующих сохранение рассудка моего друга.
– Что ж, нам пора возвращаться, – сказал Мирон. – И у тебя, и у меня еще много дел. Закрой глаза.
– Стил, скоро увидимся, – сказал я, прежде чем закрыть глаза.
А затем мы с Мироном вновь вернулись в астрал.
– Спасибо, – горячо поблагодарил я Хранителя. – Без тебя я бы ничего не смог сделать.
– Это было забавно, – отмахнулся Мирон и вдруг застыл, словно прислушиваясь к чему-то. – Слушай, я чувствую какое-то возмущение в пространстве. Здесь скоро что-то произойдет, я бы на твоем месте не торопился возвращаться в свое тело и как следует осмотрелся по сторонам.
– Что значит возмущение в пространстве? – переспросил я. – Ты о чем вообще?
Мирон некоторое время водил носом, словно принюхиваясь, затем жестом велел следовать за ним и вышел из дома сквозь стену.
– Видишь ли, в чем дело, в астрале слышны не только звуки реального мира, – сказал он, когда я присоединился к нему. – Здесь можно почувствовать эмоции и намерения других астральных сущностей, и сейчас я чувствую приближение одной из них с сильной жаждой убийства. Пройдись по округе, вдруг кого-нибудь увидишь.
Признаюсь, Хранитель меня слегка напугал.
– А ты?
– А я и так слишком увлекся помощью тебе, это противоречит правилам.
– Что ты так носишься с этими правилами? – озадаченно спросил я. – Я никому не расскажу, что ты мне помогал.
– При чем тут расскажешь ты или нет, – отмахнулся Мирон. – Здесь дело скорее в правилах мироздания. Если ты переместишься в другой мир по собственному желанию, то первое время он старается избавиться от тебя, но потом успокаивается. В этом и есть особенность так называемых Людей Судьбы, они могут прижиться в новом для них мире. Но вот если ты вновь начнешь активно вмешиваться в события, то это приведет к тому, что мир возьмется за тебя всерьез.
– Ты так говоришь, словно каждый мир – это живое существо, – сказал я, оглядываясь по сторонам.
– Нет, конечно. Скажем так, в каждом мире есть определенный установившийся порядок вещей. Нет, лучше так: каждый мир окутывает информационное поле, любое вмешательство в которое запускает защитную реакцию. Привнесение технологий, мыслей или действий из других миров автоматически считается вторжением.
Разумеется, я об этом уже слышал. Об особенностях Людей Судьбы, которые могут влиться в это самое информационное поле и стать в мире «своим». Но вот сообщить о том, что в чужом мире лучше лишний раз не рыпаться, чтобы вновь не стать инородным телом, мне почему-то забыли. Хотя кое с чем это все же не сходилось…
– Мирон, ты же рассказывал, что попал в другой мир, стал рабом, потом наемником, убил какого-то бога… это едва ли вписывается в политику «тише воды, ниже травы».
