— Тихо, Турецкий. Двинетесь — убью.
18
— Ну и что все это значит? — поинтересовался Александр Борисович.
— Я больше не сяду на нары, — прошепелявил Алмазов. — С меня хватит и той недели. Четыре года назад.
— Это когда вас упекли за хулиганство?
— За хулиганство, которое я не совершал! — резко сказал актер.
Турецкий попробовал повернуться к нему лицом, но ствол пистолета больно врезался ему в висок, и он поморщился:
— Осторожнее с этой штукой. Не дай бог, выстрелит. Хотя она наверняка не настоящая. Ведь вы актер, а не киллер.
— Не волнуйтесь, настоящая!
— Между прочим, четыре года назад вас освободили. Ошибку исправили.
Алмазов усмехнулся:
— Думаете, я не знаю, как вы там свои делишки обделываете? Сначала шьете невиновному человеку преступление, которое он не совершал. А потом требуете от него все что пожелаете.
— И кто же так ужасно с вами обошелся?
— Сами знаете кто. Теперь он в аду. Жарится на медленном огне. Жаль, что не могу посмотреть на это собственными глазами.
— Если не опустите пистолет, у вас будет такой шанс.
Актер прищурил синие глаза:
— Угрожаете?
Александр Борисович тихонько покачал головой:
— Нет, предупреждаю. Ладно, Алмазов. Хватит играть, мы с вами не на сцене. Опустите ствол, и даю вам слово, что это останется между нами.
— Дырка у вас в голове останется, вот что! В общем, так. Сейчас мы с вами пойдем к вашей машине. Вы — впереди, я — сзади. У меня в руке будет пистолет. Если что-то пойдет не так, я выстрелю не задумываясь. Вам ясно?
— Ясно. А если промахнетесь?
— Не промахнусь. Я занимался стрельбой и имею спортивный разряд.
— Правда? — Александр Борисович вздохнул. — В таком случае я действительно влип. Могу я узнать, куда мы поедем? Так сказать, маршрут нашего путешествия.
— Поедем туда, куда я скажу. А теперь — к выходу! И не играйте со мной, Турецкий.
— С вами поиграешь, — пробурчал Александр Борисович и медленно повернулся лицом к двери.
Они вышли из гримерки гуськом. Сначала Турецкий, потом Алмазов.
У двери остановились. Актер огляделся — коридор был пуст.
— Пошли на улицу, — приказал Алмазов.
Они двинулись к выходу.
— Кстати, раз уж вы так усугубили свое положение… — начал Турецкий, — может, признаетесь в том, что убили режиссера Ханова?
— Перебьетесь!
— Вы же все равно сожгли за собой мосты. К тому же теперь я знаю, что вы отличный стрелок. И что владеете искусством грима. Улики против вас.
Турецкий обернулся, но актер грубо ткнул его пистолетом в спину:
— Топайте и не оглядывайтесь.
— Какой вы грубый, — «обиделся» Турецкий. — Скажите, мистер Фальстаф, а генерала Мамотюка убили тоже вы? Постойте-постойте… Уж не его ли люди засадили вас тогда в изолятор?
— Помалкивайте!
Продолжая шагать к выходу, Александр Борисович кивнул:
— Похоже, что я попал в точку. Вот вам и мотив. Вы здорово вляпались, сэр Джон!
Они дошли до двери, ведущей на улицу.
— Открывайте, — приказал Алмазов. — Только спокойно.
Александр Борисович открыл дверь и вышел на свежий воздух.
— Только, ради бога, осторожнее! — странно сказал он. — И не повреди голову.
— К стоянке! — рявкнул Алмазов.
Александр Борисович сделал пару шагов по направлению к стоянке, и в этот момент за его спиной послышался звук глухого удара и вслед за тем — чей-то негромкий стон. Турецкий обернулся, и как раз вовремя, чтобы подхватить на руки потерявшего сознание актера.
— Здорово ты его, — сказал Турецкий, сидя на корточках и разглядывая поврежденную голову Алмазова. — Я же просил — не повреди голову. Похоже, у него сотрясение.
Алмазов застонал и приоткрыл глаза.
— Это был единственный шанс быстро его отключить, — упрямо ответила Перова, глядя на актера. — Иначе он мог выстрелить.
— Кстати, ты проверила его ствол?
— Нет.
Турецкий поднял с земли пистолет актера и внимательно осмотрел.
— Так я и думал, — досадливо сказал он. — Игрушка. Часть реквизита.
— Если б знала, пнула бы его по заднице, — сердито сказала Светлана.
— Ничего. Похоже, он уже пришел в себя. Павел Маратович, вы как?
— Но… нормально. — Алмазов приподнялся на локте и поморщился. — Голова… болит…
— Это пройдет, — утешил его Александр Борисович. — Но вы тоже хороши. Какого черта вам понадобилось изображать из себя Рэмбо? Неужели вы и правда хотели сбежать?
— Да.
— Странный вы народ — актеры, — резюмировал Турецкий. — Сами идти сможете?
— Смогу.
Турецкий помог незадачливому актеру подняться с земли, поддерживая его под локоть.
19
Константин Сергеевич Чернов, бывший владелец кастингового агентства «Шарм», а ныне заключенный следственного изолятора, смущенно огляделся. В камере находилось еще пять мужиков с рожами уголовников.
«Вот уроды, — подумал Чернов. — Явные рецидивисты».
Один из заключенных подошел к кровати Чернова и присел рядом. Это был худой и жилистый, как высохший лист, человек с морщинистой физиономией орангутанга.
— Слышь, брателла, за что тебя? — хрипло поинтересовался «орангутанг».
— Да так, — нехотя ответил Чернов. — Тачку ворованную купил, а теперь все на меня валят.
— Бывает. Сигареты есть?
Константин Сергеевич покачал головой:
— Нет. Бросил.
— Зачем? Чтобы в гробу здоровым и красивым лежать? — Арестант хрипло рассмеялся, словно пес залаял.
Чернов улыбнулся, а про'себя подумал: «Урка чертов. Я уйду а ты сдохнешь здесь и плесенью покроешься».
— Чалился раньше? — поинтересовался «орангутанг».
— Что? — не понял Чернов.
— Я грю: это у тебя первая ходка?
— В смысле — сидел ли я раньше? — Чернов покачал головой. — Нет, не сидел. — Чернов знал, что. в местах, подобных этому, ценят криминальные знакомства, поэтому, приосанившись, добавил: — Но у меня много друзей, которые сидели.
«Орангутанг» сложил узкий лоб гармошкой:
— Да ну? И кто же это, например?
Константин Сергеевич припомнил кличку одного из сотрудников охраны «Шарма», которого он долго не хотел принимать на работу из-за судимостей, но потом принял с пониженным окладом, и сказал:
