— Ты знаешь, Свет, мой Ленчик целые вечера просиживает в кресле с пивом в руке и таращится на футбол. Не знаю, нормально ли это?
На что последовал ответ:
— Наташ, я на прошлой неделе была в зоопарке и видела там орангутанга. Я простояла у клетки минут десять или даже больше. И все это время орангутанг сидел на полу вольера с бананом в руке и тупо смотрел на картонную коробку. Так что с твоим Ленчиком все в порядке.
— Но ведь футбол и коробка — это разные вещи, — возразила подруга.
Светлана снисходительно улыбнулась:
— Ты права. В коробке смысла побольше. Двадцать здоровых мужиков бегают в трусах по полю и пинают мяч! Что может быть тупее!
Вот таким человеком была следователь Генпрокуратуры, юрист второго класса Светлана Марковна Перова к тому моменту, когда в сумочке у нее зазвонил телефон и бравый голос Александра Борисовича Турецкого произнес:
— Жду вас через полчаса в своем кабинете. Постарайтесь не опаздывать.
4
Часом раньше Александр Борисович Турецкий сидел в кабинете у Меркулова и пил только что принесенный секретаршей кофе. А Константин Дмитриевич, задумчиво постукивая по столу карандашом, говорил:
— Ты слышал про убийство одного из заместителей главы московской милиции?
— Про Мамотюка? — Турецкий кивнул: — Да, слышал. Еще сегодня утром по телевизору показывали. Тяжелый, говорят, случай. Кажется, его застрелили на конспиративной квартире?
— Это тебе тоже по телевизору сказали? — прищурился Меркулов.
— Угу. Ты знаешь, по этому ящику говорят много интересного. Тебе стоит его посмотреть — хотя бы раз. Что, наши «друзья с Олимпа» сильно взволнованы?
Турецкий красноречиво кивнул и поднял глаза к потолку.
Меркулов посмотрел в том же направлении и угрюмо ответил:
— Само собой. Убийство громкое. Президент лично звонил генпрокурору. Осведомлялся, кому будет поручено раскрытие этого дела.
По губам Турецкого скользнула усмешка:
— Так-так, продолжай.
— Генеральный позвонил мне. Я сказал, что все квалифицированные кадры у меня заняты. И тогда выбор пал на тебя.
— Спасибо на добром слове, Константин Дмитриевич. Такая честь! Право не знаю, достоин ли я.
Меркулов иронично склонил голову:
— Достоин, Саня, достоин. Впрочем, не обольщайся. Все «важняки» загружены работой на месяц вперед. Более-менее свободен Поремский, но он еще до конца не развязался с этим делом олигархов. Так что даже не знаю, как ты будешь укомплектовывать следственно-оперативную группу.
Турецкий хмуро почесал подбородок и изрек:
— Чем больше я тебя, Костя, слушаю, тем радостнее мне становится. Значит, Елагина, Курбатова и Левина ты мне не дашь, Поремский загружен работой, а про остальных и спрашивать не стоит.
— Именно. Впрочем… Помнишь, Светлану Перову?
— Это прикомандированная? Востроглазая и в очках?
— Угу. Она как раз сдала дело в производство, и с завтрашнего дня будет свободна. Я уже звонил в Гагаринскую прокуратуру. Они не спешат ее забирать. Видно, она там здорово кому-то насолила.
Александр Борисович усмехнулся:
— Эта может. Что ж, девчонка в принципе неглупая. Но на язык действительно невоздержанна.
— Это ты так говоришь, потому что себя со стороны никогда не слышал.
— Да ну? Неужели тоже острю с начальством в обход субординации?
— Случается, — хмыкнул Меркулов.
— Ну тогда мыс ней точно сработаемся. Значит, так. Беру в группу Перову и Поремского. Со Славой Гряз-новым и его операми я договорюсь.
Меркулов облегченно вздохнул:
— Я знал, что ты не будешь возражать.
— А разве это что-нибудь изменило бы?
Константин Дмитриевич вновь вздохнул и качнул седой гривой:
— Нет.
— Ну тогда не стоило и пробовать.
— Только, Саня, я тебя прошу: не затягивай с расследованием. Генпрокурор взял это дело под личный контроль. Сам понимаешь, что это значит. Если что, по шапке буду получать я.
— Не переживай. Шапку я тебе куплю. С премии. Если, конечно, ты мне ее выпишешь.
— На том и порешим, — кивнул Меркулов и положил наконец карандаш в стаканчик.
— В тот вечер он явно встречался с женщиной. Испачканные простыни, запах духов и…
— Не продолжайте, — поморщился Александр Борисович. — Она не оставила что-нибудь из одежды?
— Нет.
— А как насчет отпечатков пальцев?
— Отпечатков там море. Но какие из них принадлежат любовнице Мамотюка — сказать сейчас сложно. Эксперты работают.
— Ясно.
Александр Борисович снова уткнулся взглядом в протокол осмотра места преступления и в отчет экспертов-балл истов.
— Выстрелили в рот, — задумчиво проговорил он. — Причем один раз. Странная манера для профессионала.
— Следов борьбы нет, — вновь заговорил капитан Звягинцев. — Видимо, он не ожидал, что в него выстрелят.
— Ил и не успел понять, потому что только проснулся, — сказал Турецкий. — Думал, что все это продолжение сна. Не успел сообразить. Вряд ли это сделала та женщина… Ну в смысле, с которой он… резвился. Я слышал, генерал был очень осторожен. И с инстинктами у него все было в порядке. Хотя… — Александр Борисович перевел задумчивый взгляд на Звягинцева. — Из некоторых, даже самых сильных, мужчин женщины способны вить веревки.
— Ваша правда, — вздохнул Звягинцев и задумался о чем-то.
— Не принимайте близко к сердцу, капитан, — усмехнулся Турецкий. — Что обо всем этом говорят свидетели? Да, и есть ли они вообще? Консьержа в доме, как я успел заметить, нет.
— Нет, и никогда не было. Одна из соседок утверждает, что видела возле подъезда вечером молодую девушку — блондинку лет двадцати — двадцати пяти. Но лица ее не запомнила. Да и вообще, мало ли тут бродит блондинок.
— Н-да, с блондинками в Москве проблем никогда не возникало. Все хотят быть блондинками. Кстати, капитан, а вам кто больше нравится: блондинки или брюнетки?
Звягинцев усмехнулся:
— Я рыженьких люблю. А вы?
— Я-то? Я, капитан, люблю свою жену. Значится, так, как говаривал ГлебЖеглов: генерал Мамотюк был убит около полуночи. Ему выстрелили в рот. Пулю баллисты сейчас пробивают. Явных следов преступник не оставил. Однако известно, что в постели Мамотюка была женщина. Предположительно блондинка. Во сколько она ушла, нам не известно. Если убийцей была наша блондинка, то она явно профессионалка. Если же нет… — Турецкий пожал плечами. — Что ж, тогда убийцу нужно искать среди ближайшего окружения генерала. Во-первых, люди из его окружения умеют обращаться с оружием и заметать следы. Во-вторых, дверь квартиры была не взломана, а открыта. Аккуратно, без грубого подбора ключей. Отсюда следует вывод: либо генерал сам открыл убийце дверь, либо у них были ключи от квартиры. Ну как, капитан, я ничего не пропустил?
