Даша немного запуталась в своих мыслях и почувствовала, как мелко задрожало ее левое веко. «Это от волнения. Так всегда бывает, когда я нервничаю», — подумала Даша.
Она посмотрела на пепельницу с горкой окурков и вспомнила свою первую сигарету И вообще свой «первый раз», — как она это теперь называла.
День тогда был солнечный и теплый. Председатель фонда «Русская краса» Валентина Дмитриевна Кравцова сидела в кресле, вытянув перед собой длинные, стройные ноги. Туфельки она скинула, что сразу же придало беседе несколько домашний и уютный характер.
Перед Дашей стояла чашка с горячим кофе, из которой она уже успела сделать пару глотков. Вкус кофе показался ей странным, горьковато-сладким, на языке после него оставалась легкая оскоминка. Но Валентина Дмитриевна сказала, что такой кофе пьют в Италии, поэтому Даша не стала отказываться.
Кравцова провела по ноге ладонью и объяснила, озорно поблескивая карими глазами:
— Набегалась за день, аж ноги гудят. Ты не возражаешь, если я закурю?
Даша покачала белокурой головкой:
— Нет, Валентина Дмитриевна, курите, пожалуйста.
Кравцова изящным движением сунула в рот тонкую ментоловую сигаретку. Прикурила от золотой зажигалки. Руки у нее были как у царицы Клеопатры — смуглые и увешанные золотыми браслетами. Она и сама чем-то напоминала египтянку. Увидев, какими восторженными глазами смотрит Даша на зажигалку, Кравцова протянула ее девочке:
— На, посмотри. Вещица занятная, я ее в Париже купила.
Даша взяла зажигалку и стала ее разглядывать — так осторожно, словно она была сделана из стекла.
— Это золото? — тихо спросила она.
Кравцова кивнула:
— Да. Тебе нравится?
— Очень.
Валентина Дмитриевна быстро вынула из пачки сигаретку и протянула Даше:
— Попробуй прикурить.
— Вообще-то я не ку..
— Просто попробуй.
Валентина Дмитриевна обладала удивительным даром внушения, ее невозможно было ослушаться. Даша вставила в губы сигарету, поднесла к кончику зажигалку и тихонько чиркнула. Тонкий язычок пламени взвился вверх. Даша прикурила сигарету так, как это делала Кравцова, затянулась и выпустила дым через ноздри.
— И даже не закашлялась, — удивилась Кравцова. — Ты куришь?
Даша помотала головой:
— Нет. Но пробовала два раза, чуть-чуть. Подружки давали.
Она хотела положить дымящуюся сигарету, но Валентина Дмитриевна остановила ее жестом:
— Не стоит. Это хорошая сигарета, большого вреда не будет.
Даша улыбнулась. Она очень хотела докурить эту сигарету до конца, но боялась, что Кравцова не разрешит ей. Но оказалось все наоборот. А ведь Даше очень нравилось смотреть, как Валентина Дмитриевна курит. Ей вообще нравилась эта женщина. Ее приводило в восторг все: как она одевается, как красится, как ходит, как разговаривает с людьми — уверенно и властно. И ей очень нравилось чувствовать себя хоть в чем-то похожей на Кравцову.
Даша снова затянулась. На этот раз она не удержалась и кашлянула пару раз. Кравцова ободряюще ей улыбнулась:
— Ничего, привыкнешь.
«Привыкнешь»! Боле никто из взрослых не говорил ей такие слова. Мама обычно твердила: «Увижу, что куришь, — по губам надаю!» Контраст поражал. После третьей затяжки Даша почти влюбилась в Кравцову. Правда, у нее слегка закружилась голова, но ощущение было почти приятным.
— Ну как твои успехи? — поинтересовалась Кравцова. — Константин Сергеевич сказал, что ты очень способная девочка.
Даша смущенно моргнула длинными ресницами:
— Он это просто из вежливости. На самом деле я никуда не гожусь.
— Почему?
— У меня внешность нестандартная.
Кравцова широко улыбнулась:
— Ты права, деточка. Внешность нестандартная. Но в этом-то и заключается твоя прелесть! Ты знаешь, что в нынешнем модельном бизнесе ценятся не правильные черты лица, а особенная красота. Ценятся запоминающиеся лица, на которые интересно смотреть. И которые обладают сексуальностью. Не сексуальностью резиновой куклы, а сексуальностью живого человека! И потом, у тебя — при великолепно развитом теле — абсолютно невинное, почти детское лицо. Поверь мне, это тоже большой плюс!
— Правда?
— Правда, правда. У тебя большое будущее, моя девочка, но тебе предстоит много работы. Конечно, если ты хочешь стать знаменитой и счастливой.
Тут Кравцова попала в самую точку. Даша ни о чем так сильно не мечтала, как о славе актрисы и о счастливой жизни. Ей так хотелось стать как Джулия Роберте или Мадонна. Сделать карьеру, прославиться, а потом выйти замуж за хорошего, красивого парня и нарожать ему детей. Разве бывает жизнь счастливее?
— О чем ты задумалась? — весело прищурила карие глаза Валентина Дмитриевна.
— Да так, ни о чем.
— Понимаю, — кивнула Кравцова и улыбнулась понимающей улыбкой. — Ох, вернуть бы мне мою юность, — вздохнула она. — Но, увы, это невозможно. Собственно, я поэтому и основала свой фонд — чтобы помочь девочкам избежать моих ошибок.
Даша набралась смелости и спросила:
— А вы мечтали о славе?
Валентина Дмитриевна кивнула:
— Конечно. Кто об этом не мечтает? Но я жила в другое время, понимаешь? Если у меня и были какие-то возможности, то я просто не смогла их использовать. И знаешь, из-за чего?
— Из-за чего? — с любопытством спросила Даша.
Кравцова улыбнулась, сверкнув жемчужной ниткой зубов:
— Из-за наивности. Я не знала, как добиться успеха, и некому было научить меня уму-разуму. Надеюсь, что с тобой этого не случится.
Валентина Дмитриевна стряхнула пепел в хрустальную пепельницу.
— Собственно, я об этом и хотела с тобой поговорить, — сказала она уже совершенно серьезным голосом. — Ты готова меня выслушать?
— Да, конечно, — поспешно кивнула Даша.
И Валентина Дмитриевна приступила к делу. Говорила она долго и медленно, тщательно подбирая слова и глядя Даше прямо в глаза. Голос ее звучал убедительно и мягко, словно голос старого, умного друга, который пришел вовремя на помощь несчастному приятелю.
Даша слушала и ушам своим не верила. Веши, о которых говорила Кравцова, были странными и немного пугающими. Даша не отвечала, только кивала.
Наконец Валентина Дмитриевна закончила свой монолог и, помолчав с полминуты, сказала:
— Подумай хорошенько, девочка моя, и ты сама поймешь, как сильно это пригодится тебе в жизни. Тебе уже почти шестнадцать лет, пора принимать серьезные решения и совершать взрослые поступки. Что ты об этом думаешь?
Даша облизнула пересохшие губы. У нее вдруг как-то странно закружилась голова, и мысли стали путаться, но потом вдруг все прояснилось. И стало хорошо-хорошо. «Наверно, это от итальянского кофе», — прозорливо подумала она. А вслух сказала:
