— Занято, — не оборачиваясь, буркнул Ханов и приготовился «дать залп».
В то самое мгновение, когда он нацелился в белоснежный желоб унитаза, в затылок Ханову ударила пуля тридцать восьмого калибра. Пройдя череп насквозь, пуля вылетела через правую глазницу Ханова и, дзинькнув о голубую плитку стены, отлетела в сторону и упала в мусорную корзину с использованной туалетной бумагой. Впрочем, Виктор Янович ничего этого уже не видел. По одной простой причине — он был мертв.
3
Светлана недовольно скривила губы и поправила пальцем дужку очков.
«О господи! Интересно, здесь хоть когда-нибудь не бывает очереди?»
На этот раз покупателей в магазине оказалось немного, как это обычно бывает вечерами, но пять или шесть пенсионеров терпеливо топтались у кассы. Светлана встала в конец очереди и уже через несколько секунд, по своей обычной привычке, впала в задумчивость. Когда необходимо было убить время, она всегда начинала о чем-нибудь думать или просто вспоминать.
Это у Светланы было с детства. Бывало, еще в школе, во время, химии или физики, пока учитель разъяснял новую тему, Светлана поворачивала голову к окну и «улетала в небеса» (так это называла ее тогдашняя подружка Ирка). И сидела так, пока стук указки об стол не возвращал ее с небес на землю.
— Перова, что с тобой? Ворон считаешь?
Светлана нехотя отворачивалась от окна и меланхолично смотрела на учителя.
— Я вас слушаю, Владимир Андреич.
Учитель с усмешкой качал головой — в том смысле, что «у девчонки еще хватает наглости!».
— Нет, Перова, это я тебя слушаю. Может, поведаешь классу, о чем ты задумалась?
— Я обдумывала ваши слова о втором законе термодинамики.
— Ага, значит, ты можешь повторить все, что я рассказывал?
Светлана пожимала плечами:
— Если хотите.
Затем выходила к доске и безошибочно (что называется, близко к тексту) повторяла монолог учителя о втором законе термодинамики.
— Хорошо, Перова, садись, — слышался смущенный голос педагога. И через секунду: — Ставлю тебе четверку. Впредь будь внимательнее.
Светлана возвращалась на свое место и уже через полминуты вновь погружалась в свои мысли.
Неудивительно, что такие казусы случались только с новыми учителями. После первой же экзекуции они переставали обращать внимания на Светланину «задумчивость», понимая, что в голове у этой странной девушки — при всей ее видимой рассеянности — работает настоящий компьютер, ничего не упускающий из виду.
Однажды у двоюродной сестры Светы украли в магазине сумочку. На следующий день Светлана пришла в этот магазин, обвела зал взглядом и указала на вора. Выяснилось, что она уже давно обратила внимание на этого странного парня, который постоянно терся в очередях во всех магазинах их района, но никогда не отдавала себе в этом отчет, поскольку… Да просто речь об этом никогда не заходила. И вот сейчас все ее подозрения, накапливавшиеся по капле, переполнили чашу и выплеснулись наружу.
Парня задержал и для выяснения личности. Он оказался карманником-рецидивистом. После обыска в кармане у него нашли колечко Светиной сестры. Колечко очень приглянулось вору, и он решил подарить его своей любовнице. Поддавшись сантиментам, вор проявил оплошность, за что и поплатился.
Впрочем, справедливости ради заметим, что в тот день Светлана так и не смогла толком объяснить милиционерам, почему она указала именно на этого парня. Она упрямо повторяла:
— Он вел себя как вор. Смотрел как вор. Ходил как вор.
— А откуда ты знаешь, как ведут себя воры? — с интересом спросил следователь.
На что Света вполне резонно ответила:
— По телевизору видела. Их в кино постоянно показывают.
— В кино, говоришь? Хм… Вот что, милая, вырастешь взрослой, приходи к нам работать. Нам такие наблюдательные нужны!
— Приду, — пообещала Света — и обещание свое сдержала.
Сейчас, будучи взрослой, двадцатишестилетней, женщиной и стоя в очереди, Светлана принялась прокручивать в голове свою жизнь за последние два года. То, что для других было «слезливым самокопанием», для Светланы было скорей своеобразным анализом. Что я сделала правильно? Какие ошибки и промахи допустила? Чего достигла?
А событий в последнее время было много. Не так давно Светлану прикомандировали в Генпрокуратуру из прокуратуры Гагаринского района Москвы. «Временно» — так звучала официальная формулировка. По этой причине Светлана Перова не была «важняком», как многие ее молодые коллеги.
Светлана довольно сложно сходилась с людьми. И тем более — плохо ладила с начальством. Эта худощавая, стройная шатенка имела не только острый язычок, но и обладала острым носом, который она вечно совала не в свои дела. Про таких, как Светлана, обычно говорят что-нибудь вроде: «Когда-нибудь с ней будет то же, что с той кошкой… Помните? Которую сгубило любопытство». Или: «Конечно, не красавица, но умна. Поэтому везде и суется. Надо ведь хоть чем-то выделиться».
На эти и подобные «подколки» следователь Генпрокуратуры, юрист второго класса Светлана Марковна Перова отвечала:
— Спасибо за сравнение. У кошки, между прочим, девять жизней, и вообще это очень милое создание. А насчет «выделиться»;..
Далее следовала шутка, от которой лица хулителей розовели, а рты открывались и пребывали в этом состоянии не меньше минуты. Светлана же как ни в чем не бывало бралась за прерванную работу и через несколько секунд уходила в нее с головой.
На личном фронте у Светланы Перовой тоже было не все в порядке. Вернее сказать — ее вообще не было, этой личной жизни. Года два назад у нее завязались вполне романтические отношения с одним футболистом. Он был высок, силен, носил длинные рыжеватые волосы и очень громко смеялся, рассказывая анекдоты. Анекдоты же он рассказывал так же громко, размахивая длинными руками и поглядывая по сторонам, словно хотел удостовериться — всем ли хорошо слышно?
Не сказать, чтобы Светлану приводили в восторг его манеры — это были повадки наглого верзилы из провинциального городка или выпущенной на прогулку в город гориллы. Однако, оставаясь со Светланой наедине, футболист делался мягким и беспомощным как ребенок. К этому следует добавить, что мать-природа наградила рыжего верзилу таким большим «мужским достоинством», что, увидев его в первый раз, Светлана даже испугалась. «Ну и что я теперь с этим буду делать?» — пронеслось у нее в голове. Однако со своим «хозяйством» футбол ист управлялся мастерски. Лучше, чем с мячом на футбольном поле.
Этот неожиданный контраст — детской, наивной беспомощности и грубой, животной силы — совершенно очаровал Светлану «Мой рыжий мальчик», — называла она его про себя.
Однако очарованность Светланы улетучилась в тот миг, когда она увидела своего «рыжего мальчика» в объятиях высокой блондинки с формами Памелы Андерсон. Дело было в парке Горького. С того дня Светлана терпеть не могла блондинок, рыжих мужчин и парк Горького. Что касается футбола, то ему повезло еще меньше. Как-то раз подружка поделилась со Светланой:
