— Разрешите, товарищ полковник?
— Одну минуту… — сказал Тихонов. — Сейчас Игорь Николаевич переговорит по телефону, и можете заходить.
Телефон Померанцева молчал. Черт, вот что значит отсутствие сотового у представителя третьей власти… Подумав, Игорь набрал номер Анатолия Богданова.
— Это я, Игорь…
— Хорошо, что ты меня застал. Я тут привез эти бумаги…
— Потом… Короче, я звоню из УВД. Меня, а также одного имиджмейкера из команды Солодухина здесь задержали в УВД по обвинению в употреблении и торговле наркотиками. Найди Валеру Померанцева, он следователь…
— Черт!.. — перебил Анатолий. — Вот черт!..
— Я все понимаю, это не твое дело, но другого выхода у меня нет. Ему все и отдашь, ты понял? И скажешь, что со мной случилось и где я сейчас.
Игорь положил трубку, встретился взглядом с Тихоновым. Тот, не сводя с него пристального взгляда, медленно поднял трубку.
— Алеша, теперь включи запись…
Он слушал только что записанный разговор с Анатолием, кивая и не сводя взгляда с Игоря.
— Голос больно знакомый… Это не тот ли самый наемный убийца Богданов, объявленный во всероссийский розыск? Подозрительные у вас, известного журналиста, знакомства, вам не кажется? Не хотите говорить, не надо, мы проведем экспертизу этой записи. Я хочу вам напомнить существующие процессуальные нормы. Вы можете пригласить себе в помощь, если она потребуется, адвоката. — Тихонов снова улыбался. — Но только не вашего приятеля «важняка» из Генпрокуратуры Померанцева… Все, Вера, приступайте. Понятые, заходите. Игорь Николаевич вас ждет.
Игорь молча расстегнул пуговицы, снял пиджак, закатал рукав рубашки. И в ту же минуту снова вошел Илюхин и за ним трое крепких парней в кожанках.
10
Возле штаба Сабурова бурлила толпа. Саша огляделся. Вроде никто его не пасет… Пацаны, которых прислал Солодухин, уже здесь.
После того, как он услыхал по сотовому, как кричал Ленчик, когда его схватили и затолкали в машину, Саша какое-то время не решался кому-то звонить или выйти из номера. Так прошла ночь. Под утро были звонки, на которые он не отвечал. А также странные, скрипучие шаги за дверью. Наконец утром, так и не сомкнув глаз, он позвонил в штаб Солодухина. Все рассказал и обо всем договорился. Они от себя позвонили на телестудию. Договорились, что те пришлют к штабу Сабурова бригаду с телекамерой, желательно — скрытой. И что там же они свяжутся с Сашей. Дополнительно описали внешность тех, кто прибудет, что Саше тут же передали.
Эту пару — молодого парня с большой спортивной сумкой, в которой наверняка пряталась телекамера, и девушку-ведущую он увидел сразу. Они стояли в стороне от толчеи, создаваемой возбужденными пенсионерами, и с усталым недоумением смотрели на этот бедлам.
Старуху, по версии Вадика напавшую на Сабурова, что потерпевший подтвердил вчера в прямом эфире, он вычислил сразу. Возле нее собралась толпа галдящих и размахивающих руками верных сторонников будущего губернатора.
Саша подошел к телевизионщикам, перемигнулся, сказал им пару слов, и они направились вслед за ним к спорящим.
— Врешь, дура старая! — кричали на нее. — Знаем тебя, в нашем доме проживаешь! И твоего дурака, Петьку Горюнова, знаем, по психушкам только ошивается… А то на инвалидности он! В Москву ты за чей счет нынче летала, может, скажешь? А оттуда куда? Не в Тель-Авив ли за инструкциями?
— Сама дура! — кричала Клавдия Горюнова. — Не агент я, поняла? Сама ты со своим баламутом пьешь целыми днями и черножопым квартиру сдаешь! Вот зайди теперь ко мне в долг просить! С той весны еще десятку не отдала!
— Ну да, это ты теперь у нас богатенькая, в Москву съездила!
— Дура! Да к сыну мы ездили, внук родился, сын, Дима, вы ж знаете, там служил, там и женился, нас с отцом пригласил, и за Димин счет туда-обратно слетали! Что молчите, иль Диму моего не знаете? Не знаете, не рассказывала вам, письма его не читала, как служил он? Одни ведь благодарности командиры мне слали за воспитание такого солдата! И у знамени сфотографировали! Чего молчишь, Сидоренкова? Не захотел мой Дима с твоей Светкой встречаться, так зло теперь на меня точишь, в терроризме и сионизме подозреваешь?
— Тихо, бабы, постыдитесь перед молодыми, — заговорили старики. — Они ж стоят и слышат это все! Что вы, в самом деле… А Клавдию мы давно знаем, и Петю Горюнова тоже, мужа ее… И в Москву, верно, к сыну летала, письмо показывала с приглашением… А про самого Диму и говорить нечего. Неужто сами не разберемся, был теракт против Коли Сабурова или не был?
— Вот и разбирайтесь, — уже спокойно сказала Клавдия Горюнова. — А я там, вот те крест, там в Москве этой неспокойная была. Все Петю назад торопила, как там с выборами без нас будет? А вдруг снег пойдет, как тогда, на две недели, аэропорт не примет, а наших голосов как раз и не хватит!
— Ага, вот ты и поторопилась, — вздохнула Сидоренкова, имевшая веские причины подозревать соседку в терроризме. — Лучше б ты там оставалась! С внуком бы посидела лишний день! — Так что ж я, ну виновата! — развела руками Клавдия Горюнова. — Судите меня, люди добрые, сюда на дежурство поспешила, согласно графика… Вон Костя Игрунов знает, я заступать была должна…
— Верно, — подтвердил старичок. — Это я охотно то есть подтверждаю. Должна была заступить, согласно утвержденному графику.
— Ну вот, а до этого бутылки пришла сдавать, да так и не сдала. Гляжу, уже опаздываю. Только пришла, а тут наш Коленька выходит! А я его, голубка нашего, давно не видала, прямо не выдержала вся и про бутылки эти позабыла, будь они неладны… — Она всхлипнула. — На шею ему кинулась и поскользнулась! А меня представили как террористку какую-то. Будто я Каплан, эта сионистка, прости господи, которая в Ильича стреляла…
— Ленина не трожь! — строго сказал старик, чей пиджак был увешан правительственными наградами. — Коля, конечно, не Владимир Ильич, это ты не забывай. Но на данном историческом отрезке он вместе с народом.
— Так он тоже вроде сидел, — робко сказала старушка сбоку. — Ленин-то, в Шушенском. Я ж ничего такого против не говорю, но ведь Коля при советской власти сидел, а не при дерьмократах…
И сплюнула, чтобы продемонстрировать лояльность.
— Да, Ильич тоже сидел! — сказал орденоносец. — Пострадал за народ. И прекрати эти ненужные разговоры! Место надо знать. И время.
— Дурдом на пленэре, — сказала девушка, ни к кому не обращаясь.
— Ну все, пленка закончилась, мое терпение тоже, — негромко сказал Саше парень с сумкой, в которой едва слышно жужжала скрытая камера. — Тут каждый день то цирк, то дурдом. Пиши все разговоры подряд. Завтра сразу после вечерних новостей увидите, в «Репортаже без комментария». Знаете такую передачу?
— А какие тут могут быть комментарии? — согласился Саша и снова посмотрел в сторону своих телохранителей, стоящих в стороне от толпы и пьющих пиво. — Я тут вот о чем подумал, — продолжал он, когда они выбрались из толпы. — На послезавтра ваши бандюги, то бишь, извиняюсь, кандидаты в губернаторы…
