Находясь в тот раз в кабинете губернатора, Шилов не преминул задать жесткий вопрос Кирееву, каким образом тот организовал последовательность передачи сведений об Игнате в Питер и почему предварительно хотя бы не посоветовался с ним, со специалистом, черт побери?!
Ах, сколько презрения прочитал Шилов в его глазах? И генерал постарался отомстить. Он заявил, что именно из-за преступной самонадеянности Юрия Петровича они все теперь в полном дерьме. Все — и губернатор, и зятек его, и он — главный их защитник. И, скорее всего, резко добавил Шилов, им придется выпутываться дальше самим, без его поддержки, поскольку он теперь просто вынужден по их милости исполнять поручения исключительно руководителей следственной группы. И за любое неподчинение его просто снимут с работы, причем без всяких объяснений. Кажется, дошло тогда наконец до этих раздол-баев… Да что толку!..
Но это было два дня назад. А теперь Шилов сидел снова в кабинете губернатора и докладывал Георгию Владимировичу, принципиально не глядя на Киреева, но имея в первую очередь именно его в виду, что только что получил срочное задание подготовить встречу генерала Грязнова с «вором в законе» Карякиным. И о чем у них пойдет разговор, можно даже не спрашивать, и так понятно. Добавил только, что, если Глухой не захочет брать на себя ответственность за организацию покушения на Русиева, он, когда для него запахнет жареным, может запросто сдать своего заказчика. Ведь цепочка из Питера, надо полагать, протянулась именно к нему, к Карякину, тут двух мнений быть не может, иначе у Грязнова не было бы никакой необходимости встречаться с ним.
— Когда у вас должна состояться встреча? — резким тоном спросил Киреев.
— Вы имеете в виду Грязнова и Карякина? — с ледяной вежливостью спросил в свою очередь Шилов.
— Ну!
— Сию минуту. Как только я найду Глухого и сообщу ему, что если он откажется, то генерал приедет к нему со спецназом, который я же и обязан ему обеспечить. Это, надеюсь, ясно?
— Значит, Глухой должен замолчать, — безапелляционно заявил Киреев.
— И кто его заставит это сделать? — насмешливо поинтересовался Шилов. — Вы?
— Никак нет, — хмыкнул Киреев, — вы, уважаемый. А если вы этого не сделаете, что ж… наверное, вам нет смысла бежать к Грязнову с повинной? Или вы уже предусмотрели для себя и такой ход? Не знаю, правильный ли он… Я бы все-таки не советовал… Между прочим, — сказал он после недолгой паузы, — Глухой мог бы просто исчезнуть на время, предупрежденный, что его ожидает весьма неприятная встреча с генералом Грязновым, который сперва сажает собеседника на шконку и только потом разговаривает. Я, конечно, взялся бы его предупредить, но думаю, что это правильнее сделать все-таки вам, как лицу ответственному, господин генерал.
— А ведь он прав, Федор, — поспешил поддержать зятя губернатор. — Ты мог, скажем, подъехать предупредить его, а он не внял твоим советам и сбежал. Какая ж за тобой вина? А что касается спецназа, то пусть он побегает, порезвится, если ему у нас больше делать нечего. Посоветуй своему Глухому на время стать еще и невидимым, для его же пользы, я правильно понял твою мысль, Юра?
— А когда мы не понимали друг друга?
— Ну вот и договорились, — уверенно сказал Шестерев. — У тебя, Федор, еще есть ко мне срочные дела? Нет, ну, исполняй указание своего приятеля. — И он покровительственно улыбнулся: — Я слышал, что Грязнов не такой уж и коварный человек. А вот от кого? — Он со смехом хлопнул себя по лбу ладошкой. — Да от тебя же, Федор, и слышал! Ха-ха! Будь здоров, не подкачай!..
— Давай мне номер его мобильника, — сердито сказал Шилов Кирееву, — и напрочь забудь о его существовании. Это я тебе говорю, Юрик…
Киреев вспыхнул было, но губернатор жестом остановил зятя:
— Делай, что он говорит… вечно за тобой… убирать приходится…
Карякин, как понял из краткого с ним разговора Шилов, мгновенно усек ситуацию. Сказал, что немедленно отправится на лечение, дескать, обострилась старая тюремная болезнь. Впрочем, это обычное осеннее обострение, надо последить за собой. А куда поедет? Да, пожалуй, к казахам, на кумыс да на сурочье сало, говорят, хорошо помогает, поддерживает истощенный чахоткой организм.
Шилов дал ему ровно четверть часа и ни минутой больше, после чего послал к его дому наряд милиции, который должен был удостовериться, что уголовный авторитет на месте и никуда сбежать не собирается. Этот наряд должен был так и остаться возле дома Глухого до приезда Грязнова, чтобы обеспечить безопасность встречи.
И после этого Шилов с ходу переключился на спецоружие, ожидая попутно сообщения от милицейского наряда, чтобы затем доложить об исполнении Грязнову.
Со спецоружием особых проблем у Шилова не было. Следовало только обойти один пикантный момент. Причем обойти тонко, чтоб и комар носа не подточил.
Десяток «винторезов», как и прочее спецоборудо-вание для ответственных операций, находился постоянно в оружейном хранилище при штабе отдела милиции особого назначения. Но один экземпляр с необходимыми спецпринадлежностями и боезапасом хранился лично у Федора Алексеевича. И он не считал нужным это афишировать. Да ведь и обыск у него никто никогда не собирался учинять. Не посмеют, в этом Шилов был уверен.
Этот экземпляр был давно уже списан по акту, как пришедший в негодность во время одной из спецо-пераций. Но иногда, в критической ситуации, «уничтоженное» оружие подавало свой даже и не голос, а шепот, который ставил точку в деле.
Был и человек, который за достаточно приличный гонорар выполнял столь ответственные поручения. Шилов в свое время лам его нашел и ни с кем не собирался делиться талантливым кадром. Он использовал его только в исключительных обстоятельствах, когда никакого другого варианта решить проблему не оставалось. Ну как, например, в случае с Игнатом, который наверняка хотя бы отчасти, но раскололся и мог пойти этим путем дальше. Возможно, по этой причине и охладел так неожиданно Грязнов к нему, Федору Алексеевичу, которого буквально накануне звал Федей и только на «ты». А до того «винторез» — правильно определил криминалист — «выступал» всего пару раз, и оба раза экспертиза не добивалась результата. Один раз пулю просто не нашли, а в другой — она неожиданным образом исчезла из сейфа эксперта. То ли он сам забыл, куда ее положил, то ли у него ее украли. Но, в общем, до сих пор ствол оставался чистым.
Нет, убирать Грязнова либо Турецкого Федор Алексеевич не собирался, даже если бы этого от него потребовал губернатор, на такой сумасшедший шаг он не согласен, но вот изымать из поля их зрения опасных свидетелей — это даже необходимо. Самый лучший свидетель — тот, который молчит. А еще лучше, если всегда.
За своего стрелка Шилов не боялся. За оружие? Ну, пусть пороются, коли есть у них такая охота. И списано оно не вчера, а бог весть когда, даже если и докопаются, акты поднимут, все равно никаких концов уже нет. Придется им признать, что выступил в роли киллера кто-то приезжий. Вот и ищите его себе сколько угодно.
