Грязнов настроился на долгий и подробный разговор, пока сотрудники угрозыска вместе с Галей проводили в огромной трехкомнатной квартире обыск.
Итак, по мнению Закутского, Трегубова стала жертвой обычного ограбления. Во-первых, при ней не было обнаружено кошелька с деньгами, без которого женщины на улицу не выходят. Во-вторых, при ней не оказалось хозяйственной сумки. Апельсины рассыпались по асфальту, а того, в чем она могла их нести, не было — не в охапке ж она их держала! Как не оказалось на месте преступления и обрезка железной трубы, который валялся возле низкой оградки газона. Видел его Закутский до приезда милиции, обратил внимание — кривой такой, изогнутый обрезок трубы с рваным краем. Он тогда подумал о превратностях судьбы — вот стукнет кто-нибудь человека этакой штукой по голове и — он покойник.
Грязнов тут же взглянул в протокол осмотра, составленный вечером на месте происшествия дежурным следователем. Никакого упоминания об апельсинах там не оказалось, хотя не заметить их, конечно же было нельзя, слишком яркие фрукты. Впрочем, так ли уж это важно? Ну, может быть, их уже кто-то успел подобрать? Зачем фруктам валяться? Но в протоколе осмотра трупа фигурировало глубокое, проникающее черепное ранение тупым тяжелым предметом и ставшее причиной смерти. А вот о самом орудии, которым преступник нанес смертельное ранение, не упоминалось. Тогда когда же Закутский этот обрезок видел? Странные дела тут творятся…
Грязнов полюбопытствовал, каким образом сам Павел Иванович оказался вчера на месте преступления?
Выяснилось — до удивления просто. Он вышел на лестничную площадку, чтобы вынести кухонное ведро с мусором. Окно во двор было открыто настежь. И вот, взявшись уже за ручку мусоропровода, он услышал громкий, донесшийся со двора сдавленный женский крик. Всей фразы он не разобрал, но почему-то запомнилось слово «гнать». Словно там, внизу, прогоняли кого-то. Закутский, естественно, выглянул из окна и увидел лежавшую у подъезда ничком женщину в светлом плаще. А крупный такой, лысый мужчина — лампочка над подъездом хоть и хилая, но разглядеть с третьего этажа можно было — прыгнул в стоящую рядом черную машину с работающим мотором, которая тут же резко взяла с места и, сделав полукруг по двору, выскользнула через противоположную арку на соседнюю улицу.
Павел Иванович, видя, что женщине плохо, — об убийстве он как-то сразу не подумал, — кинулся вниз, чтоб помочь, но опомнился и, забежав в квартиру, на всякий случай позвонил по ноль-два, сообщил о нападении на женщину, продиктовал адрес, после чего, естественно, спустился в подъезд. И тут увидел описанную выше картину.
Он специально и обрезок трубы подобрал, и положил рядом с женщиной, полагая, что милиция в темноте может его не заметить, а она очень не любит, когда ей подсказывают. Пошлют подальше, да и все!
Словом, и минуты не прошло, как примчалась машина с синим милицейским маячком и двумя патрульными. Те вышли, осмотрели, грубовато сказали ему, чтоб он тут не торчал, не путался под ногами и следов не затаптывал, а шел домой. Дежурную бригаду они сами вызовут. На что он возразил им, что уже звонил в милицию и сообщил о происшествии, и спросил: разве они не по его вызову? Они как-то странно отреагировали. «По вызову, по вызову, — быстро ответил высокий такой, светловолосый милиционер. — Иди, отец, не мешай работать…»
— А как вы узнали, что женщина убита, а, скажем, не ранена? — спросил Грязнов.
— Я же не мальчик, — пожал плечами Закутский. — Проверил пульс на шее… Да и как там остаться живой после такого зверского удара? У нее все темя было разнесено вдребезги. Это ж какой силой надо обладать!..
— Вы дали милиционерам свои показания?
— Я пытался. Но патрульный заявил, что ему все это по фигу, лишняя морока и ничего он записывать не будет, а вот когда приедет следователь, тот пусть и пишет протокол. Они и в самом деле походили вокруг, но едва послышалась сирена, тут же уехали.
— Так, может, это они и собрали апельсины? — неловко пошутил Грязнов.
— Не исключаю, — печально ответил Закутский. — Я за их действиями не следил.
— Вы бы их узнали?
— Ну, если покажут… Один, я говорю, высокий и светловолосый, а другой — пониже. И оба в пятнистой такой форме, модной, говорят, нынче. Она серо-синяя, с голубыми пятнами. Я видел, такую носят многие из тех, кто побывал в Чечне.
— Машина милицейская была? Не обратили внимания?
— К сожалению. Но синий маячок на крыше работал, это я помню. А про машину? Ну что, обычная «девятка». И на номер я тоже как-то… Ах, Господи, вот что значит старость!
— Но вы об этом, надеюсь, рассказали дежурному следователю? Что те уехали, не дождавшись?
— Господин генерал, — насмешливо заметил Павел Иванович, — вас ведь теперь так кличут? Господами, а не товарищами, верно? — И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Кому мои показания нужны? Ну, сказал я, что здесь было это, а там лежало то. Он оглянулся и спрашивает: «А где это все?» Что я ему могу ответить? Что, наверное, те двое из патрульной машины свидетельства убрали? «А зачем, — тут же спросит он, — с какой целью? Вы их что, подозреваете?» Я же еще и виноватым останусь. А мне это на старости лет надо? Нет, господин генерал, не надо. Вот вам я сказал, может, думаю, хоть какая-нибудь польза будет. Ну а нет, так и суда, как говорится, нет. Поэтому я и полагаю, что было ограбление, отягощенное убийством. Вероятно, женщина закричала, и тогда грабитель ее ударил.
— Одну минуту, — сказал Грязнов и позвал Галю, а когда девушка подошла, попросил: — Вы, как я знаю, юрист. Помогите записать показания Павла Ивановича Закутского, а я попробую выяснить, что за машина приезжала на труп по телефонному звонку Павла Ивановича и фамилии членов экипажа. Далее, возьмите фотографию покойной, да хоть эту, — Грязнов показал на фото Лилии Петровны в рамке, стоявшее на письменном столе, — и обойдите ближайшие магазины. Дело вчера вечером было, наверняка вспомнят ее. Постарайся узнать, что у нее было с собой — сумка там, прочее — и что она покупала. — И, чуть понизив голос, он добавил: — Что же это ты, «родственница», пропустила такого важного свидетеля?
— Извините, — Галя перевела взгляд с генерала на понятого, — я вас действительно вижу в первый раз. Вы из какой квартиры? Я ведь весь дом обошла. Правда, многих не застала.
— Я вас тоже не видел. Мы с женой, расстроенной после вчерашнего происшествия, утром ездили в нашу городскую больницу. Лиза еле на ногах стояла от переживаний. Это сейчас она уже отошла немного. А квартира у нас пятнадцатая, на третьем этаже, в первом подъезде. Они… Анатолий Юрьевич с Лилией Петровной, как раз над нами жили. Не шумели, нет, претензий тоже у нас никогда не было… Тихие люди. Это очень странно — сперва его убивают, теперь ее…
— В наше время, Павел Иванович, ничего странного нет, — вздохнул Грязнов. — Не буду мешать. А вас прошу рассказать обо всем максимально подробно. Да, и еще, придется, Галя, пригласить других понятых. Закутский у нас пойдет в качестве свидетеля. Вы, надеюсь, не возражаете?
