Гонка по разбитой, в ухабах, дороге заняла не больше нескольких минут. Так казалось. Володя разодрал на Саше рукав и увидел, как из пробитой мышцы предплечья толчками струилась кровь. Этим же разорванным рукавом он и перетянул раненую руку выше кровавого отверстия. Кровотечение вроде бы остановилось. Но этого было мало. Тогда он вытащил ремень из собственных брюк и затянул его жгутом.
— У тебя чистый платок есть? — спросил он у Вити, судорожно, с побелевшим лицом вцепившегося в руль. — А то мой несвежий.
— Да какая разница! Сейчас до Читука догоним, там водкой зальем, перевяжем. Вот же, гады! Это они нас на обратной дороге сторожили. Если б не Сашка, там бы и остались… Мы ему теперь по гроб жизни… Скорей, скорей!.. — Он словно подталкивал «козлика», который никак не хотел набрать приличную скорость.
А Володя, осмыслив наконец происшедшее с ними, будто очнулся. Вытащил свой телефон и немедленно вызвал Грязнова.
— Вячеслав Иванович, — сдерживаясь, чтобы не выдать дрожи в голосе, начал он, — на нас напали, стреляли, ранен шофер, нужна помощь.
— Вы где? — закричал Грязнов.
— Где мы? — Володя переадресовал вопрос Вите.
— Скоро Читук. Пока они доедут, мы и сами успеем, — пробормотал он.
— Ждем в Читуке.
— Черт вас туда занес! — загремел Грязнов. — Ладно, ждите!
Саша вздрагивал от толчков машины и стонал. Но он не терял сознания, просто ослаб.
— Держись, парень, — без устали повторял Витя, — сейчас мы тебя вылечим.
— Да не гони ты так, — морщился Саша, — терпежу ведь никакого.
— У тебя есть чем перевязать? — спросил Володя.
— В багажнике, в сумке… водка есть, — сухими губами выдавил Саша.
— Останавливай! — закричал Яковлев.
Они с Витей вмиг достали из сумки, к счастью, целую бутылку, хотя сама сумка была в двух местах пробита пулями, это ж просто чудо! Тут уже думать не приходилось, в ход пошли оба носовых платка — и Витин, и Володин. Их обильно смочили водкой, выжали, снова намочили, промыли Сашину рану и наложили повязку, которую Витя перетянул сверху найденной в той же сумке веревочкой, после чего они ослабили на его руке ремень. Саше за храбрость и находчивость дали прямо из горлышка сделать пару хороших глотков. Посмотрели на то, что осталось, хмыкнули и честно разделили водку между собой.
Потом осмотрели машину. Она была пробита как-то странно — сверху, над сиденьем водителя, и сзади, в нижней части борта. Володя смотрел с сомнением, он никак не мог понять.
— А чего тут неясного? — успокоил его Витя. — Сверху ж стреляли. Первую очередь дали в водителя, а вторую — вдогонку. Стреляли, видать, не прицельно. Или слишком высоко стояли. Грабители, надо полагать, — сделал он окончательный вывод.
— А старик чего говорил? — возразил Яковлев. — Что их в последнее время не слышно?
— Ну вот и услышали. Ладно, поехали. Положи Саше сумку под голову, так ему будет полегче и — с Богом…
Глава четвертая
ПРОМЕЖУТОЧНЫЕ ИТОГИ
1
Александр Борисович позвонил Лиде в приемную губернатора и попросил ее найти возможность выскочить к нему — он ждал в машине у торца здания администрации. Причем попросил обязательно прихватить с собой сумочку.
Лида вышла, недоумевая, зачем это понадобилось.
Турецкий все объяснил. Он расстелил на заднем сиденье газету и попросил Лиду высыпать на нее все содержимое сумки. Она удивилась, но подчинилась. И все-таки неожиданным для обоих было то, что на дне сумочки они действительно обнаружили «жучок» — темную пластиковую шайбочку на булавке, оставшуюся внутри после того, как на газете оказалась целая куча необходимых мелочей — типичная женская привычка ничего не выбрасывать, никогда не проверять сумку и таскать в ней все, что может пригодиться в самых неожиданных ситуациях.
Турецкий аккуратно достал «жучок» за булавку, повертел его перед глазами и так же осторожно спрятал в пустой спичечный коробок, который сунул в бардачок машины. После этого он вывел Лиду наружу и захлопнул обе дверцы.
— Давай-ка отойдем в сторонку, — сказал ей.
Лида, побледневшая от ужаса, принялась клясться, что она никогда не видела этого предмета. Могла бы и не стараться, поскольку Турецкого интересовало совсем другое. Он стал выяснять, как часто и надолго ли она отлучается со своего рабочего места, где держит сумку — в ящике стола, в шкафу или просто оставляет на вешалке вместе с плащом? Оказалось, по-разному. Да в сумке и нет ничего ценного, за что можно было бы опасаться.
Потом она стала вспоминать про вчерашний день. Кто оставался в приемной во время ее краткого отсутствия, когда ее вызывал к себе Георгий Владимирович или она сама выходила по своим делам — в туалет там либо еще куда-нибудь.
Лида вспоминала и больше всего боялась, что Турецкий ей не поверит, решит, будто это она сама придумала. Но Александру Борисовичу было ясно, что преступник, кем бы он ни был, действовал нагло. Для того чтобы воткнуть микрофон в сумочку, большого труда и умения не требовалось. Надо быть просто уверенным в том, что хозяйка ее обязательно будет общаться с москвичами, значит, появится и информация. А с момента расставания Турецкого с секретаршей губернатора до их новой встречи в конце уже рабочего дня была бездна времени. Так что сунуть микрофон мог любой из подручных того же Киреева. Надо знать только одно — оставался ли кто-то из посторонних в приемной, когда Лида выходила за чем-нибудь?
И она вспомнила. Ну, конечно, когда москвичи ушли, в приемной появился Русиев, личный охранник дочери губернатора. А сама Лида, уходя в кабинет начальства, как раз и сообщила Георгию Владимировичу о приходе Игната. «Очень хорошо, — сказал тот, — зови его, пусть войдет».
— Вот и все, — объясняла Лида. — Но перед тем как спросить про Игната, он меня минуты три молча продержал. Что-то искал в ящике стола, видно, не нашел и махнул рукой. Зачем вызывал? Ведь только и спросил, не пришел ли Игнат. Как будто этого нельзя было сделать по интеркому!
— Скорее всего, он специально тебя вызвал, чтобы дать возможность Игнату забраться в твою сумку. А что тот уже сидит в приемной, он наверняка и сам знал, есть же телефоны. Так что сунуть в твою сумку «закладку» много времени не требовалось. Она у тебя, кстати, где лежала?
— Я точно вспомнила! Сумка висела на спинке стула. А когда я вышла из кабинета, Игнат стоял возле двери, как будто подслушивал. И лицо у него, как всегда, было каменное, противное такое. Он когда смотрит на человека, будто его не видит. А что, выходит, это он?
— Проверим. Он же не в перчатках был, так?
— Какие перчатки?
— Ну вот, значит, когда он открывал сумочку и прикалывал эту шайбу, наверняка оставил отпечатки своих пальцев. Не волнуйся, криминалист разберется.
