Один из стариков, выгуливавший лохматого барбоса, припомнил вдруг, что вчера, когда он выводил своего Жулика во двор, то видел в пустынном дворе женщину в светлом плаще, которая торопилась, выйдя из-под арки и повернув к подъезду. А следом подъехала темная машина. Из нее вышел высокий мужчина, и женщина обернулась к нему. Потом что-то крикнула. Но машина сразу уехала, и мужика того уже не было, а женщина лежала на земле.
Пока старик соображал, кто-то показался из подъезда. Затем он услышал крики, и понаехала милиция. Но подходить туда старик не стал, чтобы Жулика своего не нервировать, он стал бы лаять, метаться, мешал бы всем. Вот такая вышла история…
Немного, но хоть что-то. Других подробностей старик не помнил.
Наконец опрашиваемые Галей соседи вспомнили и про фотографа: действительно, вспышки его аппарата запомнились. А вот откуда он? Наверное, из газеты.
Галя чуть не стукнула себя по лбу: ну конечно! Как же она сама-то не додумалась!
И она тут же помчалась в редакцию газеты «Вести Кубани», которая постоянно отслеживала все главные городские новости.
Перед вахтером можно было не скрывать своего лица, и Галя предъявила служебное удостоверение. Тот лишь мельком взглянул и пропустил. В приемной главного редактора было полно народу, а на столике лежала недельная подшивка «Вестей». Галя полистала ее и наткнулась на нужные ей материалы. Это был репортаж с похорон Трегубова, иллюстрированный несколькими панорамными клише, на которых разглядеть какое-либо конкретное лицо было невероятно трудно. Но было главное, подпись под снимками — «Фото О. Хлебникова».
— Скажите, где мне найти господина О. Хлебникова, который фотографом у вас работает? — тоном наивной станичной дивчины спросила Галя у секретарши главного редактора.
Та воззрилась на нее, оценила «знойную» внешность и с откровенной иронией ответила:
— У нас, девушка, работают не фотографы, а фотокорреспонденты. А Олег Александрович Хлебников находится в своей лаборатории на втором этаже, кабинет тридцать один. Если не умчался на задание. — И насмешливо посмотрела Гале вслед.
«Ничего, — подумала Галя, — с меня не убудет, зато она меня не запомнила. Вот как я перед ней задом крутила — это запомнила, а все остальное — нет».
Девушке повезло. Пройдя до конца коридора второго этажа, она носом к носу столкнулась с относительно молодым человеком — кудрявым, длинноносым, обвешанным фотокамерами, который как раз вышел из 31-го кабинета и запирал за собой дверь. И Галя быстро сменила имидж. Теперь перед фотокором стояла строгая женщина, прямому взгляду которой невольно хотелось повиноваться.
— Здравствуйте, Олег Александрович, — сухо сказала она. — Мне с вами необходимо поговорить, прошу немного задержаться.
— А в чем дело? — слегка растерялся Хлебников. — У меня срочное редакционное задание. Мы не могли бы поговорить по дороге? У меня — машина.
— Это хорошо, что машина, — сухо парировала Галя, — она нам может понадобиться. Но разговор предстоит серьезный и с глазу на глаз. Более того, я с вас вынуждена буду взять подписку о неразглашении.
— Тю-уу! — даже присвистнул фотокор. — А с чего это вдруг? Вы кто? Из милиции, что ли? — Он улыбнулся. Все-таки внешность Гали не очень соответствовала этой строгой профессии.
— Вы угадали, свое удостоверение я вам покажу. Давайте вернемся в ваш кабинет ненадолго. Я вас не задержу.
— Во! Уже и о задержании речь! — воскликнул Хлебников, но кабинет свой открыл и пропустил Галю впереди себя.
— Дверь закройте, — предупредила она.
Он многозначительно окинул ее взглядом, но дверь запер, причем с откровенной ухмылкой.
— Вы все правильно поняли, Олег Александрович, — чуть улыбнулась и-Галя. — Вот так и будете говорить, если кто-то станет приставать к вам с расспросами. Мол, девка со сдвигом, на почве любви с первого взгляда, понятно?
— Ничего не понимаю, — откровенно ответил он.
— Ладно, объясню по ходу дела. Вот мое удостоверение.
Хлебников внимательно прочитал, перевел настороженный взгляд на Галю, снова на удостоверение и стал серьезен.
— Извините, Галина Михайловна, я вас слушаю.
Я, правда, подумал, что это какая-нибудь легкая интрижка. И решил, что где-то прокололся и сейчас мне будут выставлять заранее неприемлемые условия.
— Значит, будем считать, на этот раз легко отделались.
— Жаль, — искренно сказал он.
— Чего, интересно?
— Вряд ли я бы отказался от ваших условий.
— Приятно слышать, но — к делу. Я смотрела в подшивке вашей газеты фото похорон Трегубова. Это вы снимали?
— Я, естественно. Вам понравились мои снимки?
— Много снимали? Пленка осталась?
— Ну, как вам сказать? Обычно снимаешь с запасом. Кажется, парочку пленок я все же отщелкал. Они сохранились. Я понимаю, речь именно о них?
— Молодец, все правильно. Олег Александрович, мне необходимо изъять их у вас. Но, если пожелаете, с возвратом. Просто нам понадобятся все, я подчеркиваю, все фотографии. А пленками вы потом можете располагать по своему усмотрению.
— Понимаете, Галина Михайловна, какая штука? Я, честно говоря, рассчитывал, что фотики могут понадобиться именно тем, извините, главным действующим лицам, которые на них изображены — то есть семье покойного. Есть такой обычай…
— Я знакома с местными традициями…
— Ну вот, я полагал, что удастся их…
— Да говорите прямо: продать вдове или ее родственникам, так?
— Вы сказали правильно. Но только теперь, сегодня, я думаю, что надобность в них отпала. Вдову-то, если слышали, вчера тоже того… — Он многозначительно и печально покачал головой. — А пленки я вам отдам, на кой они теперь мне? Если пожелаете, и фотографии в придачу — они тоже, как я понимаю, ценности ни для кого больше, кроме вас, не имеют.
— Вот за это спасибо. С удовольствием воспользуюсь вашей любезностью. Более того, если бы вы не возражали, я бы попросила вас еще об одном одолжении.
— Говорите, мне будет приятно сделать для вас еще что-нибудь.
— Вы просто сама любезность, Олег Александрович! — Галя заметила, что этот провинциальный сатир слегка покраснел. — Значит, вы мне не откажете? Тогда вот что. Днями состоятся, как это ни печально, похороны Лилии Петровны. Я не знаю, понадобятся ли кому-нибудь памятные фотографии этого события, но я хочу попросить вас поприсутствовать и снова проделать ту же работу. Во-первых, вы ни у кого подозрений не вызовете, а во-вторых, очень поможете нам. Именно панорамными снимками, вмещающими как можно больше живых лиц. Дайте мне ваш телефон, и я сообщу вам о времени похорон.
Он тут же протянул Гале визитную карточку.
— И последнее. Вы умеете держать язык за зубами?
