— Что, действительно заберут? — Взгляд Кита-ева смягчился. — Знаете, не стану скрывать, для нас это было бы облегчением, вы не представляете, насколько мы загружены!
— Мы — тоже, чего вы, видимо, не представляете, — сухо бросил Померанцев. — Так что, если можно, давайте к делу: меня интересует буквально все, что вы успели нарыть…
— Честно говоря, не то чтобы много: дело-то возбуждено было поначалу не у нас, документы по нему от шереметьевских поступили дней через семь-восемь после исчезновения Белецкого. Но кое-что есть.
Китаев, быстро перебрав бумаги, вытащил из папки несколько страниц и протянул их Померанцеву:
— Это протоколы дознания шереметьевских сотрудников: суть в том, что регистрации на рейс Роман Антонович Белецкий не проходил, то есть если он и выехал в аэропорт, то исчез по дороге. Как вы понимаете, зона поиска охватывает несколько десятков километров… При этом большая часть их — лесной массив по сторонам трассы, хотя кто сказал, что несчастье не произошло в пределах Окружной?… А главное — совершенно не ясно, каким именно образом и на чем Белецкий выехал в аэропорт… — Перед Валерием легло еще несколько извлеченных из папки страниц дела. — Вот здесь показания друга пропавшего без вести Белецкого — Виктора Александровича Банникова… Кстати, нашему оперативнику за этими показаниями пришлось отправляться к нему домой…
— Я в курсе, что Банников забаррикадировался, — усмехнулся Померанцев. — А вы в курсе, почему именно?
— А-а-а… Теперь понятно, какое именно дело у вас в Генеральной появилось и почему вы здесь. — Китаев наконец расслабился, очевидно, только тут поверив, что Валерий ничуть не лукавит относительно цели своего визита. — Что, неужели и правда кто-то подбирается к этому бизнесменишке, начав отстреливать его друзей?… Довольно необычный способ запугивания в наше время!
— Так что там с его показаниями? — Вопроса Ильи Владимировича Померанцев «не услышал».
Китаев усмехнулся и понимающе кивнул:
— Ну ладно… А с показаниями вот что. Господин Банников, по его словам, заказал своему экономному или там прижимистому другу на утро таксомотор, чтобы тот не опоздал на самолет. Утверждает, что был заинтересован в этом лично, поскольку тот намылился в Штаты по их какому-то общему делу. А вот — показания таксиста… Заказ действительно был, однако, явившись по указанному адресу, водитель обнаружил, что Белецкий успел уехать в аэропорт еще до него.
— С родственниками Белецкого успели пообщаться? — спросил Валерий.
— Сам лично ездил, — вздохнул Китаев. — Там настоящая беда… Сестра Белецкого, такая красавица и — инвалид… Вот, прочтите сами. Это — показания ее и соседки, которая за ней ухаживает.
В кабинете следователя, совсем недавно отремонтированном, все еще стоял жесткий и навязчивый запах краски. Холодный, но на удивление солнечный апрельский день за окнами УВД заливал помещение столь ярким светом, что у Валерия, вчитывающегося в протоколы дознания, слегка заломило глаза. И поэтому даже спустя долгое время после того, как следствие было завершено, воспоминание о жертвах и фигурантах дела ассоциировались у Валерия Александровича с этим неистребимым запахом и почти невозможным по яркости светом после серой и мрачной зимы.
А сестра Романа Антоновича Белецкого и впрямь оказалась красавицей. При взгляде на бледное до прозрачности лицо Марты, на боль, затаившуюся в больших темно-синих глазах, Померанцеву невольно пришло на память выражение «иконописные черты». И от этого обстановка маленькой квартирки, окружавшая девушку, выглядела, несмотря на опрятность, почти убогой, еще более бедной, чем на самом деле.
Наверное, не стоило удивляться тому мужеству, с которым держалась Марта: ведь столько лет, проведенные в постели, в полулежачем положении, уже сами по себе свидетельствовали о силе ее характера. И тем не менее Валерий, перекинувшийся с ней в самом начале визита несколькими словами, едва сдержался, чтобы не выразить своего восхищения Мартой вслух… С первых минут общения он понял, что с ней ему не нужно опасаться ни истерик, ни слез, неизбежных в таких случаях у близких человека, ставшего жертвой преступников. То, что Роман Белецкий не просто исчез, но почти наверняка убит, сомневаться, увы, практически не приходилось. И девушка понимала это ничуть не хуже Померанцева.
— Значит, вы из Генеральной прокуратуры, — негромко произнесла она, внимательно глянув на удостоверение Валерия. И, помолчав, добавила: — Хорошо, что вы пришли, потому что я и сама собиралась вам звонить.
Померанцев посмотрел на Марту вопросительно:
— У вас есть для этого какие-то особые причины?
— Да. Но правильнее сказать, что после… после Алешеньки они появились… Мне нужно кое-что вам отдать. Я больше не сомневаюсь, что все… Все происходит по одной и той же причине.
Валерий мимолетно отметил, что девушка старательно избегает таких слов, как «убийство» и «гибель», и острая жалость с новой силой сжала сердце успевшего повидать на своем коротком еще веку не одну трагедию следователя. Однако то, что сказала Марта, невольно сосредоточило его внимание на другом.
— Отдать? — Он автоматически пододвинул стул, который для него поставила в ногах кровати полная, с припухшими от слез глазами соседка Анна Васильевна, поближе к Марте.
— Да, — серьезно кивнула девушка. — Но вначале я кое-что скажу… То есть спрошу. Можно?
— Конечно, Марта Антоновна!
— Зовите меня просто по имени, хорошо? — Она едва заметно, слабо улыбнулась. — Я вот что хотела узнать: вы в курсе, зачем Рома полетел в Штаты?
— Да, Марта Ан… Да, Марта, я в курсе. К нам обратился отец Алексея Сергеевича Баканина, он и рассказал.
— Я знаю. Дядя Сережа был у нас вчера, говорил, что собирается к вам, но он называл другую фамилию следователя… Что-то такое… — Марта слегка порозовела, смутившись. — Связанное с Моцартом, вот!
Валерий не выдержал и усмехнулся:
— Вы имеете в виду моего шефа, Александра Борисовича Турецкого! Верно?
— Точно! — Марта окончательно смешалась. — Простите… Я просто думала, что он сам приедет, собиралась отдать ему.
— Видите ли, — мягко сказал Померанцев, — Александр Борисович действительно возглавляет оперативно-следственную группу, которая будет вести… уже, как видите, ведет расследование. Но в такую группу практически всегда, особенно если дело сложное, тем более, как в нашем случае, двойное, всегда входит еще один следователь по особо важным делам, а то и двое. Вот я и есть такой номер два!
— Понятно, — кивнула Марта. — Теперь понятно, я ведь в таких вещах совсем не разбираюсь, поэтому и спросила.
— Так что вы собирались нам передать? — напомнил Валерий.
— Сейчас…
Марта ловко подтянулась на руках и, как только оказалась в полусидячем положении, запустила правую руку под свою подушку и извлекла оттуда тоненькую голубую папку-«уголок» с одним-един-ственным листочком бумаги, явно вырванным из школьной тетрадки…
