— Мне кажется, мы сбились с дороги, — сказал вдруг майор Тихий, таращась на тихо мерцающий дисплей монитора.
Миллер качнул головой:
— Нет. Мы идем правильно.
— Вы уверены?
— Да. Ошибка здесь. — Миллер показал пальцем на монитор. — Видите? Здесь небольшой отклонение. Я с таким уже сталкивался.
Майор Тихий облизнул пересохшие губы.
— Корректировка возможна? — тихо спросил он.
— Разумеется.
Десять секунд у Марка ушло на то, чтобы сделать корректировку; затем он всмотрелся в монитор, удовлетворенно кивнул и сказал:
— Вот как. Теперь можно двигаться дальше.
И они двинулись дальше.
Миллер шел легко и непринужденно, словно он находился не в секретном тоннеле, а в собственной квартире. Видно было, что эта работа доставляет ему настоящее удовольствие. Майору Тихому приходилось труднее: мало того, что он тащил всё оборудование, так еще и пистолет, стесненный защитным костюмом, ужасно натирал майору бедро.
— Скоро доберемся до коллектора, — сказал Миллер. — Кстати, майор, вам пистолет не мешает?
— Мешает, — ответил, обливаясь потом, майор Тихий. — Но что делать.
Миллер усмехнулся и качнул головой:
— Я вам говорил, что зря вы его с собой потащили. Здесь мы с вами в полной безопасности. А на выходе нас подстрахуют ваши коллеги.
— На коллег надейся, а сам не плошай, — сухо отозвался майор Тихий. — А в полную безопасность я не верю.
— Мрачный у вас взгляд на жизнь, — сказал Миллер.
— Какой есть, — в тон ему ответил майор.
Миллер остановился:
— По моим расчетам, коллектор совсем рядом. Давайте сверимся со спутниковым навигатором…
3
На первый взгляд операция началась нормально. Два служащих театра, подкупленные Альхаровым, благополучно поменялись с Миллером и Тихим одеждой и заняли их места в зрительном зале. Вскоре после начала операции на запястье у майора Рыцарева тихо пискнули часы. Это был сигнал от майора Тихого, означающий, что он и Миллер благополучно добрались до служебного лифта. И вот тут неизвестно почему душу Рыцарева охватили сомнения. Он не знал их точной причины — роль играли тонкие нюансы: и слишком отвлеченные и незаинтересованные взгляды служителей театра, и знакомое выражение на незнакомых лицах некоторых зрителей (у Рыцарева и его коллег-оперативников бывало такое же выражение лиц, когда они участвовали в важных операциях), и многое другое.
Стараясь не обращать внимания на музыку и балерин, Ростислав Вадимович стал анализировать факты и конкретизировать ощущения. И вот тогда он забеспокоился по-настоящему.
Рыцарев стал бросать по сторонам незаметные и быстрые взгляды, стараясь определить, где затаились враги и с какой стороны ему ждать неприятностей. Никто из соседей-зрителей не заметил ни этих взглядов, ни беспокойства, которое овладело Рыцаревым; но жена, Анастасия Васильевна, с которой Рыцарев прожил много лет, сразу обратила внимание на его суетливую тревогу. Она наклонилась к уху мужа и тихо спросила:
— Ростик, что случилось?
— Ничего, — быстро ответил Ростислав Вадимович.
Но чутье, на беду, у Анастасии Васильевны было не хуже, чем у ее мужа.
— Не ври мне, — тревожно проговорила она. — Я ведь вижу, что-то не так.
— Черт, да все в порядке! — сердито воскликнул Рыцарев и тут же пожалел об этом, поскольку своим громким голосом привлек внимание зрителей с соседних кресел, которые тут же завертели головами, определяя источник шума. Женщина с переднего кресла обернулась и бросила на Ростислава Вадимовича сердитый взгляд.
Анастасия Васильевна пугливо вздрогнула и выпрямилась, а Рыцарев натянуто улыбнулся женщине с переднего ряда и, превозмогая отвращение, прошептал:
— Извините.
Если для Марка Миллера передвигаться под землей было делом привычным и азартным, то майор Тихий не испытывал от этого приключения никакого удовольствия. Кожа под защитным костюмом зудела от пота, под ногами чавкало, на голову то и дело стекали ручейки грунтовой воды. Кроме того, его ни на миг не покидало ощущение, что земля может обрушиться и похоронить их под собой, хотя майор знал, что тоннель абсолютно надежен.
Наконец Миллер остановился, сверился с «навигатором».
— Мы на месте, — облегченно произнес он. — Дайте мне фонарь, майор.
Майор Тихий передал спецу фонарь, и тот стал тщательно осматривать коммуникационный узел, к которому они пришли.
— Well… — бормотал Миллер. — Very well… — Он покосился на майора Тихого, лукаво улыбнулся и сказал по-русски: — Никогда не думал, что когда-нибудь окажусь под Кремлем. И что поможет мне в этом человек из КГБ.
— Делайте свою работу, — сухо ответил майор.
— Да, вы правы. Подайте мне инструменты. Я начинаю!
Майор Тихий раскрыл чемоданчик. Миллер продолжал изучать коммуникации. Вот луч его фонарика метнулся по темному своду тоннеля. Вот он скользнул по стене, вот спустился ниже… Снова поднялся, выхватив из мрака странную, шевельнувшуюся тень…
Все дальнейшее майор Тихий проделал автоматически, вернее даже не он, а его тренированное тело, внезапно распрямившееся, как сжатая пружина. Боковым зрением Миллер успел заметить, что в руке у Тихого зажат пистолет. Когда раздались первые выстрелы, Миллер продолжал держать в руке фонарь. Он даже не успел испугаться, так внезапно все произошло.
— На пол! — крикнул ему Тихий и пару раз пальнул в темноту.
Пистолет гулко пролаял, как разъяренный пес, и темнота ответила ему таким же гулким хриплым лаем. Что-то свистнуло у Миллера над ухом. Майор Тихий вскрикнул и стал падать… Миллер видел все словно в замедленном кино. И желтые пальцы майора, зажимающие дыру в боку, из которой толчками сочилась черная кровь. И его подкашивающиеся ноги… И его искаженное гримасой боли лицо…
Миллер выронил фонарь, но в тоннеле не стало темнее. Вспышки мощных фонарей ослепили Миллера. Он вскрикнул и зажмурил глаза.
— Руки за голову! — услышал он громкий приказ.
Повинуясь страшному голосу, Миллер быстро закинул руки за голову. Рядом что-то зашуршало. Миллер открыл глаза и увидел майора Тихого, который привстал и, упираясь левой рукой в пол, правую протягивал в сторону ослепительного света, как будто просил у него помощи. Миллер не сразу заметил пистолет, который майор сжимал в руке. Громыхнул оглушительный выстрел — и майор Тихий упал лицом в черную грязь.
4
Жена секретаря Совета безопасности Петрова, Ольга Юрьевна, имела репутацию женщины твердой и решительной. Судя по тому, что узнал о ней Рыцарев, тщательно изучив ее досье, Петрова была из тех женщин, которые в момент опасности не паникуют, а, наоборот, мобилизуют все силы на борьбу с неприятностями. На это он и рассчитывал. И еще на то, что у нее будет включен телефон. Обычно члены правительства никогда не выключали мобильные телефоны во время «протокольных» спектаклей, просто отключали звонок.
