Из подъехавшего серого «опеля» выбрался высокий изящный брюнет в сером пальто. Захлопнув дверцу, он поставил машину на сигнализацию, спрятал брелок в карман пальто, затем подошел к Турецкому, улыбнулся и протянул ему руку:
— Александр Борисович Козловский, я полагаю?
Мужчина говорил с акцентом, слегка грассируя.
— Здравствуйте, — ответил Турецкий, пожимая протянутую руку. — Вы Жан-Луи Селин?
Изящный кивнул:
— Да, так есть. Только не Селин, а Селън. Ударение на втором слоге. Вы приехали немного рано, чем мы договаривались.
Турецкий посмотрел на часы и сказал:
— На две минуты.
— Вот видите, — улыбнулся Селин.
Мсье Селин достал и приложил к замку магнитный ключ — и дверь с тихим писком приотворилась. Мсье Селин сделал рукой приглашающий жест и сказал:
— Прошу!
— Мерси, — ответил Турецкий и вошел в темный холл фонда.
Через пару минут мсье Селин ввел важняка в свой кабинет, на двери которого значилось:
Директор фонда Ж.-Л. Селин
Прием по понедельникам, средам и пятницам
— Мы сегодня нет работы, — сказал мсье Селин. — Я приехал специально, чтобы говорить с вами.
— Я польщен, — ответил Турецкий, усаживаясь в предложенное французом кресло.
— Кофе, чай, коньяк?
— Кофе с коньяком, если можно.
— Можно, — кивнул француз, — но вы должны чуть-чуть подождать. Секретарша сегодня выходной. Я буду иметь особую приятность обслужить вас сам.
С этими словами мсье Селин вышел из кабинета.
Вскоре он вернулся с подносом, на котором стояли две чашки кофе и вазочка с круассанами.
— Прошу к столу! — сказал мсье Селин с доброжелательной улыбкой.
Кофе оказался крепким и вкусным. Коньяку в чашке было ровно столько, сколько должно быть — ни каплей больше, ни каплей меньше.
— Славный кофе, — похвалил Александр Борисович, глядя на француза.
Лицо мсье Селина вновь осветилось улыбкой.
— О! Я вижу, вы понимаете толк в кофе! В России это редкость. — Француз с явным удовольствием отпил из своей чашки и сказал: — Вы хотели поговорить со мной, Александр Борисович. Можно я узнать о чем?
— Руководство компании «Пересвет», которую я представляю, поручило мне узнать подробнее о вашем фонде.
— Насколько я понимаю, этот интерес не праздный?
Турецкий покачал головой и сказал:
— Отнюдь. Мы постоянно принимаем участие в благотворительных проектах.
— Да-да, — кивнул француз, — я слышал о ваш компания. И то, что я слышал, — хорошо. О, пардон! Если хотите курить — курите!
Мсье Селин пододвинул к Турецкому небольшую бронзовую пепельницу, сделанную в виде обнаженной девушки, сидящей на берегу маленького озера. Поза, в которой она сидела, была весьма фривольной. «Французы!» — с усмешкой подумал Турецкий.
Заметив насмешливый взгляд Турецкого, мсье Селин иронично улыбнулся и сказал:
— Мы считаем, что даже самые серьезные вопросы нужны решаться с улыбкой. Это политика нашего фонда.
— Хороший подход, — одобрил Александр Борисович.
— До сих пор он себя оправдывал, — сказал француз.
Турецкий закурил и сказал:
— А вы хорошо говорите по-русски, мсье Селин.
— Вы находите? Может быть. Я учил русский в Сорбонне. Изучал русскую литературу. Достоевский, Толстой, Тургенев…
Француз сладко зажмурился, словно перечисление фамилий русских литераторов доставляло ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Лицо мсье Селина было худощавым и загорелым, и очень красивым. Умные темно-карие глаза француза смотрели приветливо, а немного пухлые, но четко очерченные губы делали его лицо еще более свежим и моложавым.
— Мой прадедушка по отцу был русский, — сообщил, потягивая кофе, мсье Селин. — Он уехал из Крыма, когда большевики расстреливали белый офицеры. Мой прадедушка был белый есаул.
— Поэтому вас так притягивает Россия?
Француз кивнул:
— Да. Поэтому. — Он поднял руку и посмотрел на часы: — Прошу меня извинить, но у меня всего лишь мало время. Если вы не против, Александр Борисович, начинайте задавать ваши вопросы.
— Что ж, начнем с главного. Расскажите, чем занимается ваш фонд?
Мсье Селин напустил на себя деловой вид и сказал:
— Мы занимаемся проектами, которые помогают русским людям глубже понимать свою культуру. А вместе с ней и французскую культуру. Мы выделяем гранды молодым преподавателям, которые читают лекции в университетах и институтах. Устраиваем выставки современных художников России и Франции. — Тут мсье Селин лукаво улыбнулся и заметил: — Знаете, многие русские художники сделали выгодные сделки. А некоторыми картинами заинтересовался даже Лувр.
— Приятно слышать, — вежливо сказал Турецкий. — Значит, русская живопись процветает?
— О, еще как! В России очень много талантливые художники. Так же, как и во Франции. Если хотите, я расскажу вам о наших проектах подробнее.
Турецкий затушил сигарету в пепельнице прямо между ног бронзовой девушки и сказал:
— Хочу. Расскажите.
Француз принялся за подробный рассказ. Вскоре Александру Борисовичу пришлось пожалеть о своей просьбе. Мсье Селин расписывал Турецкому работу фонда с самозабвенным восторгом, свойственным настоящим фанатикам. Лицо его стало абсолютно счастливым, голос звучал звонко и радостно.
«Похоже, парень и впрямь любит свою работу, — подумал Турецкий, без особого энтузиазма выслушивая француза. — Везет же некоторым».
— Ну вот, — закончил наконец мсье Селин. — А теперь моя очередь поинтересоваться. Ваша компания действительно хочет с нами сотрудничать?
В бархатных глазах француза светился живейший интерес, и Турецкому стало стыдно. Он в общих чертах рассказал мсье Селину о возможном участии компании «Пересвет» в проектах фонда, а затем, сославшись на неотложное дело, поспешил раскланяться, пообещав, что позвонит Селину, если руководство сочтет проекты фонда интересными.
Покидая «Духовный Ренессанс», Александр Борисович чувствовал себя как Санта-Клаус, который пообещал мальчугану уйму подарков, а пришел к нему с пустым дырявым мешком.
8
— Ну, Ростик, не уходи, — капризно произнесла девушка. — Ну что мне сделать, чтобы ты остался?
— Ничего, — мягко ответил Рыцарев. — Я просто уйду, а потом вернусь. Правда, Ника.
Ника была фотомодельно красива: аккуратный носик, огромные глаза с длинными густыми ресницами, острый подбородок и изящная линия скул. Короткий халатик не скрывал ее длинных стройных ног с нежной, как у ребенка, кожей. Русые волосы девушки мягкими шелковистыми волнами лежали у нее на плечах. Приняв молчание Рыцарева за колебание, Ника обвила его шею тонкими руками и нежно поцеловала в губы. Улыбнулась:
