— Не ты же…
— А ты чем займешься?
— Не беспокойся, я тоже без дела не останусь. Полистаю пока журналы происшествий, отвлеку на себя внимание, посмотрю некоторые дни. Борисыч говорил, будто муровцы Грязнова нашли совпадения их затянувшихся до утра выездов по вызовам граждан с теми самыми ночами, когда орудовал этот чертов стрелок… Может, они за водкой с девками мотались, а может, и нет. Ну и с личным составом познакомлюсь…
Покосившиеся ворота гаража со скрипом и скрежетом открылись, и они сразу увидели старый милицейский «уазик», смиренно ожидавший своей участи.
Леня наклонился и потрогал шины. Взглянул снизу на Геру, утвердительно кивнул: похоже, те самые.
И стал сноровисто и быстро готовить гипсовый раствор, чтобы снимать слепки.
Гера прошел с майором Коровиным — молодым, рыжим, в конопушках здоровяком — в его кабинет, стараясь не встречаться с ним взглядом, и там с невозмутимым видом стал просматривать документацию: сначала личные дела и только потом журналы разъездов по вызовам. И убедился в справедливости вывода, сделанного орлами из гнезда Вячеслава Ивановича Грязнова: выезды «уазика» совпадали по времени с убийствами партнеров Кольчугина.
— Этот вот Воронин Эдуард… — спросил он, нарушив молчание примерно через полчаса. — Он ведь раньше в Чечне служил?
— Да.
— Здесь записано — снайпером.
— Ну да… Отличный стрелок, имеет благодарности и награды, я сам видел его стрельбу. Лупит только в десятку. И Петров тоже там служил, в спецназе. А Сафронов водителем БТР. А кого вы ищете, если не секрет? Может, вам помочь, подсказать? Дело ведь делаем общее.
— Это верно, — согласился Гера, пристально взглянув на него. — Но есть известное вам понятие следственной тайны, так что сами понимаете… И я вас сам попрошу мне помочь, когда это потребуется… А почему Воронин и Сафронов уволились, можете сказать?
— Ну, там есть разные причины, — уклончиво сказал Коровин. — У каждого своя. Вас интересуют именно те ребята, кто служили в Чечне?
— Пока да… — неопределенно ответил Гера. — А можно с ними побеседовать?
— С кем именно? Сазонов сейчас на выезде…
— Тогда сначала с Сафроновым и Ворониным. Они, я вижу по адресам, здесь же, в поселке, живут? А с Петровым давайте, когда он освободится.
К Воронину Гера не спешил, чтоб не демонстрировать, кто ему нужен на самом деле. Хотя так и подмывало рвануть сразу к нему, чтобы успеть сегодня же поздно вечером доложить Александру Борисовичу усталым от трудного дня голосом: Борисыч, с тебя бутылка, нашел я этого твоего ночного снайпера.
Он сначала убедился, что у этих воинов запаса нет домашних телефонов, значит, сообщить им о его визите никто не сможет, и поэтому не спеша заехал на все той же «Волге» сначала к Сафронову. Того, к счастью, не было дома. То ли на рыбалке, то ли на охоте.
Но у Воронина его ждало разочарование. Он увидел испитое, давно не бритое лицо бывшего снайпера, отличника боевой подготовки, показавшего ему трясущимися руками свои награды и наградные листы. А также чеченские фотографии, где он снялся с корешами, одни из которых погибли, другие были покалечены, а эти оставшиеся пацаны «били и будут бить этих сук, пока их вообще ни одного, ты понял, ни одного не останется!».
Когда Воронин, по случаю знакомства со следаком из Москвы, собрался, вопросительно взглянув на бывшего своего начальника Коровина, бежать за бутылкой, приунывший Гера, еще раз взглянув на его дрожащие пальцы и такую же, плохо опохмеленную, подругу, с кем он жил, — симуляцией тут не пахло, просто не могло быть места — наотрез отказался. И заодно почувствовал к гостеприимному хозяину нечто вроде неприязни: мог бы и оказаться тем самым ночным снайпером. А теперь снова ищи-свищи…
Около шести вечера, когда Леня закончил свои изыскания, Гера позвонил шефу из Катуара по мобильному.
— Борисыч, докладываю: Леня слепки шин снял, завтра же сличим, а снайпера тут нету. То есть был один на всю округу, но и тот спился. Фамилию и прочие данные я на всякий случай записал, но ловить тут, похоже, некого.
Турецкий положил трубку и взглянул на сидящего напротив Меркулова, спустившегося к нему — редкий случай — с высот своего кабинета.
— Это Гера Шестаков, — сказал Александр. — Звонил из Катуара. — Пока ничего нового.
Меркулов невозмутимо кивнул и продолжил начатый разговор:
— Я уже разговаривал с нашими коллегами с Лубянки. Объяснил им, что возможности тех, кого мы ищем, слишком уникальны для обычного криминального сообщества. То, как легко и непринужденно они могут прослушивать любого, кто хоть пару минут переговорил по телефону с попавшим в поле зрения абонентом, не может не настораживать. В то же время — ты не хуже меня знаешь — они не любят, когда другие подозревают их сотрудников, и это нормально… нам бы тоже не понравилось.
— Но еще больше они не любят своих бывших сотрудников, погнавшихся за длинным долларом, — вставил Турецкий. — Использующих в криминальных целях свои бывшие связи и возможности.
— На это обстоятельство я им тоже намекнул, — кивнул Меркулов. — Только после этого, с немалым скрипом, они согласились предоставить нашим экспертам данные банка биологических анализов своих сотрудников, предназначенные для идентификации. Пока только для бывших. Я объяснил им, что нас интересует.
— Спасибо. — Турецкий взглянул на часы. — Уже что-то.
— То есть уже завтра можешь им звонить вот по этому телефону… — Меркулов кивнул на листок бумаги, лежащий перед Турецким. — И твои ребята могут подъехать.
— Завтра я вылетаю в Париж, — напомнил ему Турецкий. — Шестаков и займется.
— Везет же некоторым… — покачал головой Меркулов. — Слушай, Саня, как это у тебя всегда получается? Раньше тебе надо было летать в Сочи или в Ялту, причем в разгар купального сезона, чтобы допросить там какого-нибудь местного урку, а теперь вышел на международную арену? И тоже в сезон?
— Сам удивляюсь, — в тон ему ответил Турецкий. — Как-то так всякий раз складывается… Даже неудобно перед начальством и подчиненными. Как будто я специально. Гера вон только что из Архангельска прилетел — и сразу с корабля на бал, то есть с Барышниковым в Катуар, в набитой электричке по Савеловской дороге, и на весь день… И тоже мне попенял на сей счет, как непосредственному начальнику. А что будет в следующий раз, если мне вдруг придется лететь в Ниццу?
— Как что, плавки не забудь… Разве уже и там себе дело нашел? — склонил набок голову Меркулов. — И заранее готовишь почву? Хорошо устроился, а?
— Шучу, — вздохнул Александр Борисович. — Вернее, размечтался. А что, нельзя? Как туда иначе вообще попадешь?
— А что ты все время на часы смотришь? — спросил Меркулов, подходя к дверям. — На свидание спешишь?
— Да нет, наоборот, ко мне одна дама должна прийти. Артемова Тамара, помнишь, вдова убитого помощника депутата Кольчугина? Запаздывает, однако. Привыкла, понимаешь, как все красивые женщины… Вчера мне звонила. Что-то важное собралась рассказать. Что смотришь? Может, даже будет колоться, черт ее знает… Не хочешь послушать?
