— Я с вами полностью согласен, — поспешил поддакнуть Игорь, поглядывая на Турецкого. — Но дело в том, что в своей скандальной, как вы правильно заметили, речи Кольчугин упоминал мою неблаговидную роль в этой истории с гибелью его помощников и в покушении на него…
— Я это все помню, — сказал Краснов. — Так что вы от меня хотите?
Турецкий кашлянул в кулак и сделал знак Залогину. Тот кивнул.
— Извините, что вмешиваюсь в ваш разговор… Я — Турецкий Александр Борисович, старший следователь Генпрокуратуры по особо важным делам. Сейчас я принял дело о гибели помощников депутата Кольчугина и покушении на него самого. Так вот я хотел более подробно узнать от вас о сегодняшнем инциденте в банке «Империал».
— Знаете, Александр Борисович, мне сначала самому показалась странной эта история с наездом на банк…
— А вашему руководству?
— Все понял. Извините, но меня просто задергали сегодня звонками наши журналисты, — ответил Краснов. — Просто не знал, как от них отвязаться… Но вам скажу со всей откровенностью. Это не наших рук дело. Мы в этом не участвовали. И уже возбуждено уголовное дело по этому вопиющему факту. Но к сожалению, нападавшие скрылись. Простите, но я хотел бы также принести свои извинения господину Залогину… Он сейчас меня слышит?
— Да, — подтвердил Игорь.
— Ваше имя-отчество вы не могли бы повторить?
— Игорь Николаевич.
— Очень приятно, а меня зовут Леонид Савельевич. Так вот, Игорь Николаевич, весь вечер мне звонят знакомые и незнакомые и задают один и тот же вопрос по этому поводу. И моим коллегам тоже. И вы пока что первый, кто усомнился в законности этой акции, которую столь нагло, средь бела дня осуществили. Всех интересует совсем другое! Что там мы нашли, сколько компромата было извлечено и тому подобное…
— Каждому хочется удостовериться, будто кто-то наворовал еще больше, чем он, — усмехнулся Игорь.
— Вот! — воскликнул Леонид Савельевич. — Мои слова: каждый, кто мало украл, возмущается теми, кто сумел украсть больше! И сам себе кажется на их фоне честным. Хотя по-настоящему честным людям должно быть просто противно, я правильно говорю?
— Удивительное совпадение взглядов, — пробормотал Игорь. — Так что там все-таки было…
— А меня это совпадение взглядов у нормальных людей давно не удивляет! — сказал Леонид Савельевич. — И с разоблачителями, которые орут, что страну разворовали, мы у себя в налоговой встречаемся каждый день! Меня удивляет, как вы-то пришли к этой мысли?
— Ну, знаете, это моя профессия… — сказал Игорь. — Тоже приходится наблюдать людей, слышать и видеть, как негодуют те, кто наворовали на садовый домик, против тех, кто выстроил себе коттеджи.
— Я вас и Александра Борисовича не очень задерживаю? — спросил Леонид Савельевич. — Просто я знаю, как ко мне пытаются дозвониться некоторые ваши настырные коллеги из бульварной прессы, и надеюсь, они отстанут, услышав, что у меня все время занято… Это вам еще повезло.
— Так отключите свой телефон.
— С удовольствием, но нельзя, не имею права. В любой момент дня и ночи может позвонить начальство… Так что вы собирались узнать, я уже забыл?
— Вы уже все сказали: в налете на банк «Империал» ваше ведомство не участвовало.
— Так оно и есть, — сказал Леонид Савельевич. — Неужели вы считаете нас на это способными?
— Но кто бы это мог, не догадываетесь? — снова спросил Турецкий.
— Да кто угодно. Сегодня все, кто имеет защитные комбинезоны, автоматы, маски, множительную технику и компьютерные сканеры, благодаря которым возможно скопировать прокурорский ордер… Доллары сегодня копируют, не отличишь! А уж подделать любые другие документы, при нынешних технологиях, ничего нет проще.
— Тогда спрошу иначе: кто это все имеет, вы можете мне сказать? — допытывался Турецкий. — Разумеется, кроме спецслужб?
— Почему кроме? — удивился его наивности Леонид Савельевич. — Как раз спецслужбы, да при нынешней зарплате, с дорогой душой за это возьмутся! Им одно удовольствие потрошить офисы, тем более что кое-что к их рукам прилипает…
— Деньги?
— Не обязательно. Сами понимаете, бывают незаметные бумажонки, авизо, расписки, сопроводиловки, словом, бумаги, имеющие подписи, за которые могут дать любые деньги.
— Кем возбуждено уголовное дело, вы можете сказать?
— Районной прокуратурой… Возможно, дело уже передано в прокуратуру Москвы. Вы меня извините, но мне должно позвонить мое начальство, и если у вас нет других вопросов, то с вашего разрешения…
— Спасибо. — Турецкий положил трубку.
Странный разговор, странные события. Действительно, как все далеко зашло… Любой, кто может напялить на себя пятнистый комбинезон, подделать нужную бумагу, купить на черном рынке чеченский автомат, может беспрепятственно ворваться в офис богатой фирмы, а там клерки, насмотревшиеся и наслушавшиеся о подобных наездах, уже его ждут и потому безропотно все отдадут…
Кто стоит за всей этой темной историей с гибелью помощников депутата, потом с покушением на его жизнь, с последующим наездом на банк? Кстати, кстати…
— Кажется, Петр Авдеевич после героического прорыва на парламентскую трибуну что-то говорил о банке «Империал» и тебе? — спросил он вслух.
— Да уж… — хмыкнул Игорь. — Я узнал о себе много интересного. О том, что у меня счет в этом банке…
— Что ж, посмотрим еще раз…
Турецкий нашел кассету и включил видеомагнитофон…
7
— Стоп, сказал я себе, а не дурак ли я, — покачал головой Турецкий. — Такое впечатление, что Кольчугин был сам удивлен тем, что прочитал.
— По стилю, по языку это не его текст! — возбужденно заговорил Игорь. — Петр Авдеевич обычно изъясняется кондовым языком, ненавидит причастные и деепричастные обороты! Да он впервые в жизни прочитал этот расхожий оборот «секрет Полишинеля» — и никакой контузией это не объяснить.
Турецкий не ответил. Кольчугин явно читал это впервые… Похоже, текст ему писали другие, до взрыва. И там ясно говорится о состоявшемся на него покушении! О том, что его машину попытались взорвать! И они же этот взрыв подготовили? Хм… А он не ожидал такое прочитать. Итак, текст был составлен заранее, а он не успел с ним ознакомиться? Или ему не дали такой возможности? Почему, зачем так сделали? Хотя все понятно… Еще неизвестно, как бы он себя проявил, если бы узнал о том, что его машину собираются взорвать во время поездки в Думу. Ну да, конечно, он вполне мог струсить и отказаться ехать. Благая была бы трусость, кстати говоря. Те бабушка с внучкой остались бы живы. Но это сорвало бы их план. Получается, кому-то было очень нужно, чтобы он публично выступил с этим текстом, где содержатся нападки на Залогина и банк «Империал», то есть он должен был остаться жив после взрыва… И на самом деле не хотели его убивать, только оглушить слегка, чтобы сделать Петра Авдеевича пострадавшим за идею на глазах всей России. И ему постарались дать эту речь перед самым отъездом, а он приехал, нет, ворвался в Думу на гребне ужаса и восхищения.
