— …Думаю, жизнь его вне опасности, — сказал доктор. — Состояние стабильное. Есть сотрясение мозга, небольшие ожоги, ушибы… Главное, шок от случившегося. Все время звал Олю. Это, насколько я знаю, имя погибшей девушки, которая была с ним в машине… Извините, это все, что я могу вам сказать.
— Вот так разваливаются самые многообещающие версии и перспективные дела, — уныло сказал Денис, выключив телевизор. — А мы уж было губы раскатали. Только губозакаточной машинки под рукой не оказалось… — он взглянул на Турецкого. — Что-то быстро вы, Александр Борисович, только туда и сразу назад. Поди, благами западной цивилизации и насладиться не успели?
— Цивилло умер, — спокойно сказал Турецкий.
Денис присвистнул и изменился в лице.
— Действительно, неделя длинных ножей… — прошептал он. — А говорили, вроде пошел на поправку?
— Так оно и было, — кивнул Турецкий. — Пошел на поправку. Следствие еще не началось, но специалисты уже говорят о сбое компьютера, который за ним наблюдал и регулировал поступление лекарства через капельницу в его вену. А потом сбой прошел, но Цивилло уже был мертв… Еще говорят, что ничего подобного у них никогда не было, да и просто быть не могло. Если, конечно, я с моим английским правильно понял их немецкий пополам с французским.
— А другие больные? — спросил Денис. — Или только его одного там держали под наблюдением компьютера?
— Хороший вопрос… — отчаянно зевнул Турецкий, проведший вторую ночь без сна сначала в Шереметьеве-два, а вторую в Лозанне. — Там за всеми, кто был в реанимации, следил компьютер. Но произошел сбой именно той программы, которая поддерживала Цивилло.
— И что ты об этом думаешь? — растерянно спросил Денис.
— Ничего, — пожал плечами Турецкий. — Знаю только, что за день до меня там был Зеленский, — он кивнул в сторону телевизора. — Мне его дочь рассказала. Только посмотрел на больного через дверь и ушел. В Москву очень спешил… Лучше скажи, как у тебя с ней? — он кивнул на дверь, за которой ждала вызова Зина.
— Да никак… — Шаравин протянул протокол допроса и диктофон. — Ничего не знает, ничего не слышала… Полный тупик. Может, и правда ничего не знает? Если хочешь, послушай.
Турецкий слушал не более пяти минут, потом отключил.
— Тупик… — повторил он. — Хотя Денис сказал правильные слова о начале зачистки местности. Или о долгой неделе длинных ножей. Теперь она в самом разгаре, тебе не кажется?
Шаравин только развел руками.
— Только кто зачищает? — спросил он. — В чьей руке ножи?
— Значит, остается Семионский, — пожал плечами Турецкий. — Который до этого был в тени… Конечно, трудно отказываться от своей любимой, выстраданной, собственными руками выстроенной версии, но что делать? Придется начинать все заново, тем более, что у нас против него ничего нет… Оперативники из ГУВД его пасут там, в «Савое», где он остановился?
До этого он бездумно крутил в руке диктофон, потом положил его на стол. И вдруг замер, будто к чему-то прислушиваясь.
— Рано, рано нам сдаваться, — бормотал он, роясь в карманах. И достал оттуда визитную карточку лозаннского госпиталя. — Цивилло погиб, потому что в компьютере, следившем за его состоянием, произошел сбой индивидуальной программы. А с другими — ничего подобного, так?
— Ну и что? — спросил Денис.
— А то, что такие карточки вручают всем посетителям. А за день до меня там побывал Зеленский собственной персоной. Значит, и ему тоже дали такую карточку? А на ней, смотрите, электронный адрес и сайт госпиталя… Видите? — он показал карточку Шаравину и Денису. — Зеленский прилетел в Москву, и через несколько часов после его возвращения произошел этот самый сбой!
Денис озабоченно переглянулся с Шаравиным.
— Борисыч… — приложил руки к груди Денис. — Я понимаю, ты переутомился. Неужели ты думаешь…
— Я думаю, что ни от одной из версий нельзя отказываться, какой бы фантастической она ни казалась, — сухо ответил Турецкий. — У тебя же в «Глории» есть свой хакер, как его, Макс, да?
— Ну, есть такой…
— Покажи на всякий случай… — Турецкий передал Денису визитку. — Пусть попробует взломать. И там узнать, если сумеет, наведывались ли к ним в момент гибели Цивилло и с какого компьютера.
— Ладно, попробуем… — Денис нехотя взял карточку. — Только сам понимаешь, трудно что-то обещать.
— Да это понятно… — Турецкий теперь безостановочно, будто не было усталости, ходил по кабинету. Его лицо порозовело. Остальные следили за ним, приоткрыв рты. — И еще… Слушай… А где у нас запись допроса этой самой Ангелины? — спросил он у Шаравина, остановившись.
— В материалах дела… — руки Шаравина машинально пошарили в ящике стола, нашли ключ от сейфа. — Там же магнитная запись. А что?
И замер, приоткрыв рот и уставясь на Турецкого, осененный догадкой, передавшейся ему от шефа. Денис, еще не понимая, переводил взгляд с одного на другого. Потом тоже хлопнул себя по лбу, догадавшись.
— Ай да Борисыч! — воскликнул он. — Ай да сукин сын! Ведь мало того, что удумал, еще ведь с помощью телепатии передал свою идею подчиненным! Вот это и есть качество настоящего руководителя!..
— Да уж, — согласился Шаравин.
— Это вы о чем? — спросил Турецкий.
— Ладно тебе прибедняться, — подмигнул ему Денис. — Только как-то не по-джентльменски получится, а?
— А у нас нет сейчас другого подхода к этому отнюдь не джентльмену, — хмыкнул Турецкий. — Ну, упадем разок в глазах друг друга с моральной стороны, подумаешь… других предложений нет? Приглашай!
— Мне вот тоже не кажется, что девушка прямо отсюда побежит топиться, — кивнул Шаравин.
— Ведь всегда найдешься… — качал головой Денис. — Но, с другой стороны, что делать, а?
— Можно, конечно, очную ставку этим дамам устроить… — сказал Турецкий.
— Еще в волосы тут друг другу вцепятся, глаза выдерут… — отмахнулся Денис. — Если только майор Терещенко тебе не соврал насчет рокового треугольника. Хотя не похоже…
— Зови! — Турецкий мотнул головой в сторону двери.
— Пусть она узнает всю правду про вероломного возлюбленного, — сказал Денис Шаравину. — Зови, Витя!
Шаравин выглянул в коридор.
— Заходите, — сказал он. — Извините, конечно, что заставили ожидать.
— Скажите, вы Ангелину знаете? — с ходу спросил Турецкий, уступив ей место в кресле, откуда в последний момент забрал свою куртку.
— Ангелину? — Зина сморщила свой точеный носик. — Где-то, что-то…
— Тогда послушайте ее показания, — сказал Денис и поставил кассету в диктофон.
Зина внимательно слушала, сначала поджав губы, потом начала их кусать, наконец расплакалась…
— Ну вот же сволочь! — сказала она, выпив стакан воды. — Ну как знала! Как чувствовала! Теперь ты у меня попляшешь… Теперь-то я все поняла! Это он, Демидов, сказал мне, что Ангелина его платный агент-информатор, когда я спросила, чего он ей названивает. Он у меня был в приемной и при мне ей звонил, велел ей что-то соврать насчет какого-то Павлова…
