Он подошел к ней, сидевшей на кровати, обнял, она прижалась к нему лицом.
— Может, не надо, а, Слава?
— Да что ты, в натуре! За кого меня держишь? Не надо…
Он махнул рукой и подошел к окну. Там черно. Уличные фонари едва освещают сами себя. Да и кого там разглядишь возле темных гаражей, слившихся в бесформенную приземистую массу?
— Как твоя голова? — мрачно спросил он, вернувшись к кровати.
— А что? — она страдальчески смотрела на него. — Уйдешь им мстить за меня? И оставишь здесь одну?
— Без помощи не оставлю… — он уже набирал номер. — «Скорая»?
— А? Да, точно. «Скорая», «скорая»… — будто растерялся мужской голос.
Дона это сначала удивило, потом он продиктовал адрес и симптомы.
— Только побыстрее, — сказал он. — Больная плохо себя чувствует…
— Скоро приедем, — заверил мужик. И повторил адрес. — А дверь нам будет кому открыть? — спросил он, когда Дон все подтвердил.
— Я сам тебе все раскрою, — сказал Дон. — Нараспашку! И дверь, и еще кое-что.
Он положил трубку. Черт, подумал он. Со всех сторон уже обложили… Даже к телефону подключились. Да, дела… Но лезть сюда они пока боятся. Ночи ждут.
Она смотрела на него во все глаза.
— Слава, ты что задумал? — тихо спросила она.
— Ничего особенного… Если позвонят, дверь никому не открывай, ты поняла?
— Все-таки пойдешь? — ее голос снова дрогнул.
Он подошел к ней. Сел рядом, она положила голову ему на плечо.
— Хоть полегче стало? — спросил он негромко.
— Да. Когда ты меня вот так обнимаешь… И анальгин, наверно, подействовал. — Она всхлипнула.
Ну, сейчас начнется, подумал он, и осторожно снял ее руки со своей шеи.
— Запомни. Если вернусь, звонить в дверь не буду, три раза стукну, — сказал он. — И никому, слышишь? Никому без меня не открывай!
9
Он вышел на кухню, там открыл окно, выходившее на безлюдный двор, встал на подоконник, протянул руку к водосточной трубе, уперся, потом рывком ухватился за ограду соседнего балкона, повис на нем, болтая ногами… Он был на уровне второго этажа, а внизу, над крыльцом, ведущим в служебный вход продуктового магазина, находился навес.
Дон давно заприметил эту возможность отхода, и вот — пригодилось. Продолжая висеть, он вытянул носок ноги, стараясь достать навес из некогда оцинкованной, а ныне проржавевшей кровли… Ведь если спрыгнуть — шуму не оберешься.
Но шуму здесь хватало и без него. Из приоткрытых форточек доносились звуки телевизионного шоу, было слышно, как смеялись зрители в студии и у экранов… Выступал, кажется, Жванецкий. Или Карцев. Про раков по три рубля.
Чувствуя, как немеют пальцы, Дон все-таки решил дождаться очередного взрыва смеха за окнами. Теперь многое, если не все, зависело от талантов юмориста… И дождался. Когда донесся дружный громовой хохот зрителей, видимо, некоторые заранее себя подогрели, а где-то рядом, почти одновременно, вдруг завыла и закудахтала охранная сигнализация стоявшего во дворе автомобиля, Дон отпустил руки, свалился на навес, моля Бога, чтобы не проломить его своей тяжестью, и скатился по нему в грязный сугроб, где замер, уткнувшись лицом в жесткий наст. Потом поднял голову, огляделся. Вроде обошлось.
Он осторожно вылез из сугроба, обошел дом вокруг, затем дворами вышел к гаражам, зайдя с противоположной стороны от дома, где он только что прятался. Он выглянул из-за угла ближайшего гаража. Так и есть. Несколько ментов стояли возле патрульного «газика» к нему спиной и курили, поглядывая в сторону дома, где проживает Люба. Еще кто-то сидел в машине. Возле них стояли несколько парней и пара девиц в куртках, без головных уборов. Негромко переговаривались…
Он напряг все свое внимание и слух.
— Ну что, Кент, где твой Дон? — спросил толстый мент. — Долго еще ждать?
— Наверно, с марухой своей возится… — хмыкнул кто-то из парней, чей голос показался Дону знакомым. — У них эта, как ее, вроде любовь, говорят.
Было слышно, как девицы захихикали.
— Перестарались поди? — недовольно спросил толстый мент. В его руке Дон разглядел антенну милицейской рации. — Видели мы ее отсюда. Еле тащилась.
— Ну так помог бы женщине… — огрызнулся парень.
— Я ж вам говорил! Не очень-то! Не перестарайтесь.
— Это ты, Балабон, в натуре, знаешь, как нас долбать в своей ментовке… — сказал парень, которого звали Кент. — Чтоб следов не оставалось! Домой придешь, никто не поверит, как скажешь, где был…
— Что, на себе проверил? — хмыкнул толстый мент, он же Балабон.
— Ну. Всяко было. А тут баба… Пока ее не отключишь, будет орать как резаная. По тыкве дали, враз замолчала. Обыскали, то-се…
— Ну и как она на ощупь? — спросил кто-то из других ментов…
— Нормально… Сначала ее придавили слегка, она заблажила: мальчики, мальчики, пустите, не надо, лучше я сама…
— Что сама? — заинтересовался тот же мент.
— Типа сама деньги отдам. А ты про чего подумал, на морозе-то?
— Все про то же… — Балабон обнял девиц, те негромко взвизгнули. — Ну, так где он? Долго ждать? Вы мне чего говорили? Будто дурной, заводится с пол-оборота, сам прибежит…
— Так и есть, — подтвердил невидимый Кент, чей голос казался Дону еще более знакомым.
— Вас видел кто? — спросил Балабон, он же толстый мент. Похоже, он был здесь старший.
— Не… Все мимо пробегали, отворачивались, — заверил Кент. — У нас тут народ пуганый, не очень-то активный. В герои никто не лезет, на выборы никогда не ходят. После восьми дома все сидят. В ящик смотрят.
«У нас тут»… Значит, здешний. Вот тебя я точно запомню, подумал Дон.
В это время донесся шум из рации, и толстый приложил ее к уху.
— Ясно… так и сказал? Хорошо, будем думать.
— Да никуда Дон сейчас от нее не пойдет, — сообщил он окружающим, — минут десять назад засветился. Вызвал «скорую», только что передали. Он сам им откроет, когда приедут… Она, мол, не в состоянии.
— Разве «скорая» к нему приедет? — спросил кто-то из парней.
— Нет, мы за нее… — хмыкнул толстый Балабон. — Что, не верится? Придем туда с лекарствами, с бюллетенем, со всеми делами.
— Ему тоже укол в жопу? — хохотнул тот же парень.
— Много знать хочешь…
— А ее?
— В больницу отправим, — недовольно сказал толстый мент. — И составим протокол о нападении на гражданку Сысоеву Любовь Петровну… Вопросы есть?
— А мы? — спросил тот же парень.
— Будете понятыми. Вернее, санитарами. На носилках понесете. Только смотрите, чтобы она вас не узнала…
