Какие минусы? Ну, во-первых, строительство автодрома чуть ли не в самом центре столицы уже вызывает бурные протесты жителей. Во-вторых, площадь той части полуострова, где предполагается строить трассу, – примерно 120 га (по другим расчетам, принадлежащим «зеленым», – и вовсе 90). Для сравнения: автодром в Сепанге занимает 350 гектаров. Однако авторы проекта уверяют представителей FOA, что земли хватит на все объекты, которые были намечены. Пригодную территорию решено увеличить, расширить за счет нескольких миллионов кубометров земли, которые строители извлекут на поверхность при сооружении Лефортовского туннеля Третьего транспортного кольца. Профиль автодрома должен органично вписаться в ландшафт Нагатинской поймы, а все опасения «зеленых» о возможном ущербе для окружающей среды будут учтены.
За этим проектом стоит весьма влиятельное лобби. Достаточно сказать, например, что попечительский совет культурно-спортивного комплекса (КСК) «Нагатино» возглавил сам мэр столицы, фактически тем самым взявший осуществление проекта под свой контроль… В результате уже в декабре все тот же Энди Бекклстоун после двухчасовой беседы с эмиссарами мэра заявил в Лондоне, что он отмечает уникальное расположение полуострова как решающее достоинство нового проекта, оцененного московскими специалистами в 100 миллионов долларов. Рекомендованная Э. Бекклстоуном британская строительная группа «B. B. G.» уже прислала экспертов, также оценивших работы, связанные с трассой, в 100 миллионов долларов, они рассчитывают завершить строительство за 2 – 2,5 года.
В то же время по другим оценкам на строительство трассы, гостиниц, развлекательного центра, баров, ресторанов и казино, если учесть, что только прокладка одного километра трассы «Формулы-1» стоит 12 миллионов долларов, потребуется от 100 до 400 миллионов «зеленых»… Независимые же эксперты, связанные с налоговой полицией, считают, что строительство автодрома и сопутствующей инфраструктуры вообще обойдется городу в 1 миллиард долларов. Если вспомнить, что инвесторов пока не находилось ни для одной из аналогичных затей, все эти проекты, возникающие в России с 1992 года, не более чем фикция для отмывания денег…"
ТУРЕЦКИЙ
Я уже, кажется, совсем забыл о том нашем разговоре втроем, когда мы обсуждали покушение на Топуридзе. Но не прошло и недели, как мне поневоле пришлось о нем вспомнить – жизнь заставила.
Один из дней недели начался у меня с меркуловского звонка.
– Тут вот какая незадача, Саша, – с насторожившей меня вкрадчивостью начал он, – Молчанов умер, наш зональный прокурор… Обширный инфаркт. Ехал на машине со службы – и привет. Встал на светофоре и стоит, дорогу перекрыл. Кинулись к нему – а он уже мертвый… Завтра похороны… – Он вздохнул. – Так вот, Саша, как ты смотришь, если мы тебя назначим временно исполняющим обязанности зонального прокурора по Москве?
– Ну ты, Константин, даешь! – Я аж свистнул от неожиданности. – Ей-богу, даже и не знаю, что сказать… Вечно ты с сюрпризами, Костя…
– А жизнь – она вся из сюрпризов да из неожиданностей, ты разве не замечал? – хмыкнул он. Давай, Саша, соглашайся… Будешь осуществлять надзор за московскими делами, в том числе и за делом Топуридзе. Помнится, ты еще проявлял к нему повышенный интерес… Припоминаешь наш разговор? Ты, я и Славка… Ну вот… Тем более что дело это на контроле у генерального, так его никак нельзя без надзора оставить. Да еще, если помнишь, там, в горпрокуратуре начальник следственной части новый… Ты вспомни, Славка еще говорил: помочь бы, мол, человеку надо. Ну уважишь, Саша? Не думаю, что это надолго: как только подберем стоящего кандидата, сразу тебя и отпустим… на покаяние. – Он снова хмыкнул. – Молчанову нужна достойная замена, очень толковый был мужик… Ну так как? Соглашайся! Согласишься – я сегодня же оформлю тебя приказом по Генпрокуратуре…
Я попросил у него день на раздумье.
Вообще-то, если честно, мне сейчас было не до того -и так дел скопилось невпроворот. Так что я особенно в бой не рвался. Тем более что, даже после того как я переговорил со следователем Якимцевым (очень, кстати, толковым малым), полистал у него следственные материалы, на скорую руку изучая все, что успела накопать его группа, определенной ясности у меня так и не возникло, хотя у ребят и были перспективные наработки. Я, например, одобрил желание Якимцева попробовать дожать охранника Соколова.
Но было одно обстоятельство, которое не позволяло мне сразу ответить Косте отказом. Сознаюсь, я ненавижу сам этот термин – «заказное убийство». Произносишь эти слова – и будто сразу расписываешься в собственной беспомощности. Не знаю, как другие, лично я так просто начинаю сам себя слегка презирать за то, что меня, опытного следака, раскрывшего и распутавшего множество тяжких преступлений, обходит, дурит какая-то шантрапа, всего-то и умеющая, что без риска для жизни нажать на курок или кнопку дистанционного взрывателя. Хотя, конечно, следы заметать они насобачились здорово, ничего не скажешь. А нет следа – не за что и зацепиться. Главное ведь в нашем деле – зацепиться за какую-нибудь внятную улику. Зацепился – и начинай разматывать в обратную сторону… Ну а если нет такой зацепки – ищи логику. Должна, обязана в каждом таком заранее спланированном преступлении быть своя логика!
И я решил согласиться. И сам через сутки, как и обещал, позвонил Косте.
– Ну вот и молодец, – одобрил он.
– А чего ж! Я тебе и тогда говорил, и сейчас скажу: сам напрашиваться не стал бы, а если надо – я, как пионер, всегда готов. Хотя вообще-то у меня и так дел невпроворот. Но только ты все же не забудь: временно!
– Ну и ладушки, – засмеялся Костя. – Приказ у меня уже готов, так что с завтрашнего дня и приступай.
И вот я, как надзирающий за следствием прокурор, начал, как мог, вникать в несколько первоочередных дел, и в том числе – в дело Топуридзе.
Была своя логика, очевидно, и в деле о расстреле машины Топуридзе, и, вероятно, не так уж и глубоко запрятанная. В то, что это так, а не иначе, я лишний раз поверил, прочитав в газете странноватое интервью некоего Джамала Исмаилова, который называл себя другом Топуридзе. Я слышал о нем и раньше – это был молодой, но очень хваткий, очень богатый предприниматель, о котором не раз писали СМИ как о герое нашего времени и личности необыкновенной. Наверно, так оно и было, потому что в интервью, которое он дал, меня поразили аж две вещи. Во-первых, молодой мультимиллионер заявлял, что Топуридзе был бы цел и невредим, если бы не порвал дружбы с ним, Исмаиловым, а во-вторых, он сказал, что сто миллионов баксов не те деньги, за которые теперь человека убивают. Этот ребус, эта странная смесь цинизма с какой-то страшной арифметикой, не давала мне покоя до такой степени, что я ни о чем другом не мог думать. Или я не прав и нет в его словах ничего страшного? Просто человек хотел сказать, что, не расстанься они, он бы ему, другу, спину прикрыл, как никто другой? Но тогда почему он говорит об убийстве как о чем-то вполне нормальном и разрешенном? Только, дескать, не за сто же жалких миллионов… Ну а если не за сто, то за сколько будет нормально? За двести? За триста?
