— Умеет же, сволочь, ухаживать! — вновь не сдержался Яковлев. — И как только ты устояла против такого дьявольского обаяния?
— Мне пришлось собрать всю волю в кулак, — отшутилась Галя. — А если серьезно, я так двинула ему локтем под дых, что он чуть под стол не свалился. После этого все домогательства прекратились.
— Да уж, против такого веского аргумента ни один мужчина не устоит.
— Яковлев, еще один комментарий, и я тебя разжалую в прапорщики, — строго сказал Александр Борисович.
— Молчу-молчу, — примирительно поднял руки Володя. — Товарищ Романова, продолжайте, пожалуйста. Я буду нем как рыба.
— Да, собственно, больше нечего сказать, — пожала плечами Галя. — Вернулась Перова, я попрощалась с обоими и ушла. Не могла я больше смотреть на этого похотливого сатира.
Турецкий задумчиво побарабанил пальцами по столешнице.
— А теперь подытожим все, что мы узнали, — веско сказал он. — Вице-мэр Москвы Лев Анатольевич Камакин — человек, не обремененный моральными принципами. У нас есть веские основания полагать, что он напрямую связан с убийствами нескольких человек, включая Костюрина, а также с незаконным экспортом черной икры. Прибавим к этому продажу наркотиков и связь с бандитами. В последнем Камакина подозревает его «боевая подруга» Татьяна Перова. Вряд ли, конечно, бандиты следят за ней. Слишком много чести для девчонки. Однако же она этих бандитов приплела. Значит, что-то где-то слышала.
— Что вы думаете о самой Перовой? — спросил Яковлев.
— Умная, наглая, но чересчур самонадеянная девочка. Она мне полчаса объясняла, как ненавидит Камакина. Что, дескать, он страшный ревнивец и готов убить ее по малейшему подозрению.
— Прямо мексиканский сериал, — заметил Яковлев.
— И не говори. Однако, болтая про эти страсти-мордасти, она проговорилась про профессора и про загадочное изобретение, которое сделает Камакина мультимиллиардером.
Галя с сомнением покачала головой:
— А что, если все это треп?
— Не думаю, — ответил Александр Борисович. — За долгие годы работы я, слава богу, научился отличать правду от лжи — в каком бы правдоподобном виде ее ни подали.
— Звучит самонадеянно, — сказала Галя.
Турецкий лишь пожал плечами.
— Итак, — продолжил он, — в последнее время Камакин постоянно упоминает о таинственном профессоре физики. Предположительно, он построил для этого физика лабораторию в загородном особняке. Фамилия этого физика — опять же предположительно — Павленко.
— Павлюков, — поправила Галя.
— Да, извини, оговорился. Павлюков. Над чем работает профессор Павлюков, нам неизвестно. Но его работа может принести Льву Анатольевичу баснословные барыши.
— Надо думать, — кивнул Володя Яковлев. — Если он даже Романа Абрамовича собирается нанять к себе лакеем!
— Итак, речь идет об очень больших деньгах. Вывод: нам надо во что бы то ни стало разыскать этого Павлюкова. А для начала — узнать о нем все, что только можно. Кто он, в каком институте или в какой лаборатории трудится, чем занимался по академической линии — диссертации, научные труды и все такое прочее.
Галя Романова смущенно кашлянула в кулак и заговорила, не глядя Турецкому в глаза:
— Александр Борисович, вы не обижайтесь, но мне кажется, что сказки про профессора-физика не имеют никакого отношения к делу, которое мы расследуем.
Турецкий усмехнулся:
— Ты права. Поиски физика не имеют прямого отношения к расследованию убийства вице-мэра Костюрина. Именно поэтому физиком займусь я лично. Так сказать, в частном порядке и в нерабочее время. — Он посмотрел на часы. — Через полтора часа мне предстоит поход в мэрию.
— Если хотите, я могу съездить с вами, — предложил Володя Яковлев.
Однако Турецкий покачал головой:
— Нет. Для тебя у меня найдется работа поважнее.
— Что за работа? — с интересом спросил Володя.
— Покопайся в старых делах. Убийство Олега Павловича Барыкина — первое дело. Он был директором Черемушкинского рынка в то время, когда нынешний вице-мэр Камакин работал там мясником.
— Славное начало трудовой карьеры, — пошутил Володя.
— Похоже, он и сейчас работает по тому же профилю, — с иронией добавила Галя.
Турецкий строго на них посмотрел и ничего не ответил.
— Барыкина зарезали возле гаража, — сказал он. — Засадили стилет под лопатку. На месте преступления мелькал некий Эдуард Кубашев по кличке Калмык. Самого Калмыка убили через два дня. Забили насмерть кочергой. Это второе дело, которым тебе нужно заняться. Возможно, удастся что-нибудь раскопать.
— Тридцать лет назад не раскопали, а сейчас удастся? — с сомнением произнес Яковлев.
— Криминалистика не стоит на месте, — сказал Александр Борисович. — Задействуй экспертов, лабораторию. В общем, считай, что руки у тебя полностью развязаны.
— Ладно, постараюсь, — нехотя ответил Яковлев, которого перспектива копаться в старых делах не очень-то грела.
Несмотря на свою педантичность и аккуратность, Володя Яковлев терпеть не мог бумажную, кабинетную работу. «У меня клаустрофобия. Предпочитаю работать на свежем воздухе» — так объяснял он свою нелюбовь.
Галя сочувственно посмотрела на Володю, а безжалостный Турецкий сухо сказал:
— Начни прямо сегодня. Жду результатов в самые ближайшие дни.
3
Парень поджидал Турецкого под облетевшим кленом. Ожидая, он поеживался от холода и переминался с ноги на ногу, похрустывая сухой, палой листвой. Едва на улице появилась высокая фигура Турецкого, парень двинулся ему навстречу:
— Александр Борисович!
Турецкий остановился и вопросительно посмотрел на приближающегося парня.
— А, это ты. — Он прищурился. — Как рука?
— Ничего. А как ваша шея?
— В порядке.
Турецкий двинулся дальше, и Стогов пошел рядом с ним.
— Я это… извиниться хотел. Спасибо, что не впаяли мне нападение. Я ведь поначалу и правда вас за бандита принял.
Александр Борисович покосился на него и усмехнулся:
— А потом?
— А потом уже по инерции.
— Хороша инерция. — Они остановились перед светофором. Турецкий как-то странно посмотрел на Глеба и вдруг сказал: — Постой… А с чего бы это мне быть бандитом?
Парень смутился:
— Да нет, это я так просто.
— Просто? — Взгляд Турецкого стал холодным и пристальным. — Э нет, все далеко не просто. По глазам вижу, что врешь. Тэк-с, молодой человек. А ну-ка выкладывай, что у тебя за дела с бандюгами?
— Да говорю же — ничего. Кстати, зеленый!
