— Опять копаться в грязном белье. Не люблю я этого.
— Работа у нас такая, — сухо сказал Турецкий. Нужно проверить всю деятельность Камакина за последние месяцы, прощупать ближайшее окружение Льва Анатольевича. Допросить сотрудников мэрии, друзей и любовниц вице-мэра. В том числе и Татьяну Перову. Как-никак эта дамочка пыталась отправить Камакина на тот свет.
— Видать, было за что, — усмехнулась Галя Романова. — Вы сами с ней встретитесь?
— Да. Ужасно любопытно побеседовать с современной леди Макбет.
— Это хорошо. Володе я бы не доверяла, у него слишком мало опыта общения с красивыми женщинами.
Яковлев фыркнул.
— Зря фыркаешь. Перова красивая женщина. Ох, смотрите, Александр Борисович, вскружит вам голову своими чарами.
— Ничего, — улыбнулся Турецкий, — с ее чарами я как-нибудь справлюсь. С твоими ведь справился. Все, ребята, совещание окончено. Всем за работу.
3
В тот же день Турецкий позвонил Татьяне Перовой. Представившись, он вежливо поинтересовался, где бы она хотела встретиться.
— Только не в вашем кабинете, — весело ответила девушка. — Знаете что, а приезжайте вечером ко мне!
— Не знаю, удобно ли это будет, — засомневался Александр Борисович.
— Еще как удобно. Я посажу вас в лучшее свое кресло и заварю вам крепчайший кофе.
— Против такого аргумента невозможно устоять, — ответил на это Турецкий.
Перова продиктовала адрес, и встреча, таким образом, была назначена.
Ровно в назначенное время Александр Борисович позвонил в дверь квартиры Перовой. Девушка встретила его в красивом вечернем платье с длинным разрезом на бедре.
— Не слишком ли торжественно, — улыбнулся Турецкий, окидывая взглядом ладную фигурку Перовой. — Или вы куда-то собираетесь?
— Никуда, — в тон ему ответила девушка. — Но с незнакомыми мужчинами я предпочитаю встречаться в полной боевой экипировке.
Перова провела Турецкого в гостиную и усадила в кресло.
— Самое мягкое, — с улыбкой сказала она. — Как и обещала. Сейчас сварю кофе. Или… — улыбка ее стала мягкой и обволакивающей, — вы предпочитаете коньяк?
— Кофе будет в самый раз, — заверил ее «важняк».
Вскоре кофе был готов. Перова подала его в чашке из превосходного саксонского фарфора.
Отхлебнув кофе и отпустив комплимент по поводу его крепости и аромата, Александр Борисович приступил к разговору:
— Татьяна Ивановна, прежде всего я хочу предупредить: вы должны отвечать на мои вопросы предельно откровенно.
Девушка изящным жестом откинула со лба прядку волос.
— Александр Борисович, а вам не кажется, что есть такие вопросы, на которые невозможно ответить «предельно откровенно»?
— Вы и врачу бы то же самое сказали? — прищурился Турецкий.
— Врачу я, возможно, сказала бы все. Ведь от него зависит мое здоровье. Да и жизнь.
— Возможно, вы удивитесь, но от меня ваша жизнь также зависит напрямую.
— Это угроза? — иронично поинтересовалась Перова.
— Если хотите — да.
— Значит, наши доблестные органы умеют не только «предупреждать», но и угрожать?
— Иногда приходится. Когда человек не понимает другого языка.
— Гм… Резонно.
— Я…
— Постойте! — Перова сделала рукой останавливающий жест. Затем взяла со столика пульт. — С вашего разрешения, я сделаю погромче? Это моя любимая песня.
Она направила пульт на телевизор и прибавила громкости.
А я хотела, я хотела
Его опять, опять, опять!
Ах как намучилась с тобой,
Моя попытка номер пять!
Александр Борисович посмотрел на полуобнаженных красавиц, фланирующих с микрофонами по экрану телевизора, и усмехнулся. Перова заметила его усмешку.
— Вам нравится «Виагра»? — весело спросила она.
— Не очень.
Взгляд девушки стал лукавым:
— Вы имеете что-то против симпатичных девушек? Или вам не нравится то, что они такие раскрепощенные?
— Я немолодой человек и предпочитаю старые песни.
Перова широко улыбнулась, продемонстрировав белоснежные, аккуратные зубки.
— Вы себя недооцениваете! — Она чуть наклонилась к Турецкому и проворковала: — Открою вам маленькую тайну, Александр Борисович: у мужчин, которым перевалило за сорок пять, есть особый шарм. И на некоторых женщин он действует просто неотразимо!
Перова как бы невзначай коснулась пальцами руки «важняка». Турецкий покосился на ее руку.
— Вам не нравится? — вскинула соболью бровь Перова.
— Что именно?
— Это! — Она кивнула на свои длинные, изящные пальцы.
Турецкий аккуратно высвободил руку и потянулся в карман за сигаретами.
— Сделайте, пожалуйста, потише, — сухо сказал он.
Девушка пожала плечами и убавила громкость.
Александр Борисович вставил в рот сигарету и сказал:
— Я заметил на столике пепельницу. Не возражаете, если закурю?
— Нисколько. Я и сама не прочь.
Перова снова улыбнулась, протянула руку и достала с полочки пачку «Вог». Турецкий чиркнул зажигалкой, и они закурили. Длинная, тонкая сигарета подчеркивала красиво очерченные губы девушки.
Турецкий выпустил облачко дыма и снова заговорил:
— Татьяна Ивановна…
— Можно просто Татьяна.
— Татьяна, — кивнул Турецкий. — Так вот, Татьяна, бросьте ваши уловки. Мы с вами не на свидании, и наш разговор носит сугубо деловой характер.
Девушка продолжала улыбаться, и Турецкий подбавил в голос холодка:
— Более того, скажу вам честно, я бы с удовольствием отправил вас за решетку. Прямо сейчас. И, возможно, я это еще сделаю.
Он выговорил это четко и спокойно, пристально глядя Перовой в глаза. Лицо Перовой вытянулось от изумления.
— Что-то я не поняла, — проговорила она.
— Сейчас поймете. — Турецкий поставил чашку на блюдце и вперил взгляд в глаза Перовой. — Я знаю, что вы собирались убрать вашего любовника Камакина, — жестко заговорил он. — И даже наняли для этих целей киллера. Ваше счастье, что Камакин не захотел раздувать скандал. Тюрьма давно по вас плачет, Татьяна Ивановна. И, скажу вам по секрету, я могу снова дать ход вашему делу. Это в моих силах и в моих полномочиях. Так что перестаньте корчить из себя женщину Вамп и выбирайте, кем быть: свидетелем или подозреваемой.
Лицо Перовой оцепенело. Некоторое время она сидела молча, поглядывая на Турецкого удивленным и вместе с тем изучающим взглядом.
