Парень набычился.
— Вы это что? — подозрительно произнес он. — Хотите на меня все свои «глухари» повесить?
— Запомни, «глухари» — в Питере. У нас — «висяки», — назидательно сказал Володя. — Так ты точно ничего больше не хочешь рассказать?
— Нет. Я все сказал.
— Ну тогда вали в камеру, и приятной тебе ночи, малыш.
Час спустя в кабинете Турецкого произошло небольшое совещание. Володя Яковлев старался не смотреть Александру Борисовичу в глаза. Выглядел тот скверно: лицо опухло, на шее светились синяки. Лицо у «важняка» было бледным и измученным. По всему было видно, что недавняя схватка здорово его измотала.
«Сдает Борисыч, — с грустью подумал Яковлев. — Хотя… В его годы заломать такого бугая — это круто».
— Ты что-то сказал? — оторвался от чтения протокола Турецкий.
Володя покачал головой:
— Нет.
— Н-да… Признание что надо. — Александр Борисович раздраженно отодвинул от себя лист бумаги. Он снял очки, сложил их и грубо сунул в карман пиджака.
— Я все проверил, — сказал Яковлев. — Действительно, позавчера вечером кто-то позвонил в милицию и сообщил, что за гаражами слышны крики. Дежурная машина подъехала минут через семь. Никакой девушки там уже и в помине не было. А вот мужик был. Пьяный и в крови. Его отвезли в вытрезвитель, а утром отпустили.
— Так-так. — Турецкий побарабанил по столу пальцами. — Выходит, ложный след. Зря только парня пугали.
— Выходит, что так.
Некоторое время сыщики молчали.
— Черт, — в сердцах проговорил Турецкий. — Если парень действительно ни при чем, придется все начинать с начала.
— Да уж, — поддакнул Володя, который успел уже отойти от всей этой нелепой истории. Ему по-прежнему было неудобно смотреть Турецкому в глаза. Такое напряжение сил — и все напрасно. А сколько времени потрачено впустую…
— Как насчет нападения? — поинтересовался Яковлев.
— За нападение щенок получит в полной мере, — сухо сказал Турецкий. — Это будет ему уроком.
— Согласен. Паренек вообще опасный. Надо бы взять его на заметку.
Александр Борисович вздохнул, осторожно потер шею пальцами, но ничего не ответил.
6
— Вице-мэр Камакин, — неопределенно проговорил Турецкий, помешивая ложечкой кофе.
— Да, Сань. Темная личность. — Константин Дмитриевич Меркулов отхлебнул чаю и причмокнул губами. Выглядел он уставшим. Седые львиные волосы были слегка растрепаны, под глазами пролегли глубокие тени. — Сегодня утром я встречался с Деминым, — продолжил разговор Меркулов.
Турецкий прищурился.
— Департамент экономической безопасности МВД?
— Угу. Они недавно провели расследование по факту хищения черной икры. Напали на след развеселой компании, которая помимо икры еще и наркоту сбывала. В тайниках на фурах. — Меркулов пододвинул к Турецкому папку: — Вот ознакомься. Я подожду.
Александр Борисович раскрыл папку и принялся просматривать документы. Меркулов тем временем пил сладкий чай, задумчиво глядя в окно.
— Н-да, — сказал наконец Александр Борисович. — Следы и впрямь ведут к Камакину. Но прямых улик нет. Мы не сможем ничего доказать.
— Умный, гад.
— Да, не дурак. Если, конечно, он на самом деле замешан.
— Кто у тебя в группе? — спросил Меркулов.
— Романова и Яковлев, как ты и посоветовал.
Константин Дмитриевич кивнул:
— Да, эти ребята копать умеют. Кстати, ты ведь слышал о несостоявшемся покушении на Камакина?
— А кто об этом не слышал? — усмехнулся в ответ Александр Борисович. — Правда, в детали я еще не вдавался, времени не было. Черт, кофе совсем остыл! — Турецкий поморщился и отодвинул чашку.
— Смотри, какой привередливый, — усмехнулся Меркулов. — Он нажал на кнопку коммуникатора. — Светлана Борисовна, будьте добры еще одну чашку кофе. Да покрепче, это для Турецкого.
— Сделаю, Константин Дмитриевич, — проворковала из динамика секретарша.
— Хорошая девочка, — похвалил Турецкий. — И на мордочку ничего. Кстати, где ты ее откопал?
— «Откопал», — передразнил Меркулов. — Это дочка моего старого приятеля. И, кстати, она замужем. Так что руки прочь, старый развратник.
— Между прочим, я преданный и верный муж, — с напускной обидой ответил Турецкий.
— Знаю я вас, «преданных». Кстати, как там поживает Ирина?
— Поживает лучше всех и тебя ругает — за то, что не заходишь.
— Надо будет заскочить. Кстати, как насчет субботы? Будете вечерком дома?
— Будем. Только позвони за час, чтобы мы смогли приготовиться.
— А чего там готовиться. У меня же всегда все с собой. — Меркулов улыбнулся и легонько щелкнул себя по горлу.
Турецкий криво усмехнулся, а Меркулов посмотрел на часы.
— Ладно, Сань. Шутки в сторону. Пока варится кофе, я тебя посвящу во все детали этого странного дела.
— Уж будь любезен.
Турецкий откинулся на спинку стула и приготовился слушать.
Глава восьмая
1
Утром следующего дня старший оперуполномоченный Владимир Яковлев сидел на старом, потертом диване в такой же старой и обшарпанной квартире. Хозяином квартиры был Иван Иванович Игнатьев, пенсионер и инвалид. Правая рука его, чуть согнутая в локте, была тонкой и высохшей.
— Две пули, — объяснил Игнатьев Яковлеву. — И обе в руку.
— Не повезло, — заметил Володя.
Иван Иванович улыбнулся:
— Что ты, наоборот! Я ведь рукой грудь заслонил, как Дантес. Если бы не рука, не сидеть бы мне здесь с тобой.
— А при чем тут Дантес? — не понял Яковлев.
Иван Иванович удивленно посмотрел на оперативника.
— А ты не знаешь? Ну молодежь! Это же известно каждому школьнику. Когда Дантес Пушкину в живот попал, за тем еще выстрел оставался. Пушкин выстрелил в Дантеса лежа. И попал бы ему прямехонько в грудь, если б тот рукой не заслонился.
— Повезло подонку, — заметил на это Володя.
— Ты это про Дантеса или про меня? — насмешливо поинтересовался Игнатьев.
Володя смутился и пробормотал:
— Про Дантеса.
— Ну слава богу, — иронично вздохнул Игнатьев. — А то я уже испугался.
— Давайте вернемся к Камакину, — сухо сказал Володя.
— Что ж, давай, — кивнул Иван Иванович. — Льва Камакина я давно знаю. Лет тридцать, а то и больше. Я тогда в ментовке всего несколько лет работал. Совсем еще зеленым опером был. Моложе, чем ты сейчас.
