— Да? — Девушка растерянно моргнула. — Тогда я ничего не понимаю.
— Сейчас поймете. Я старший помощник Генерального прокурора России.
Девушка открыла кукольный ротик и недоверчиво посмотрела на Турецкого.
— Это что, розыгрыш? — спросила она.
— Отнюдь. Вероника… — Турецкий добавил в голос значительности и пристально уставился девушке в глаза. — Вероника, дело, которое я расследую, имеет огромное государственное значение. Вы должны отвечать на мои вопросы предельно откровенно. От этого зависят жизни многих людей. Вы понимаете?
Он продолжил буравить девушку взглядом.
— Да-да, я понимаю, — испуганно кивнула она. — Вы спрашивайте! Я отвечу.
Турецкий кивнул как бы в знак одобрения. Затем сказал тем же серьезным, не допускающим возражений тоном:
— Я знаю о ваших отношениях с Валерием Аркадьевичем Костюриным.
— С Валерой! — Девушка вскинула руку ко рту. — Ее симпатичное личико исказила гримаса страдания. — Вы узнали! — сдавленно проговорила она. — Как?
— У меня такая работа — знать все и обо всех, — строго сказал Турецкий.
При этих сакраментальных словах Вероника побледнела. Ресницы ее задрожали.
«Еще немного — и она хлопнется в обморок», — подумал Александр Борисович. Он понизил голос и заговорил с девушкой по-отечески мягко:
— Вероника, я знаю, что вы не имеете никакого отношения к его смерти.
— Конечно! — чуть не плача воскликнула девушка. — Я его любила. Сильно любила.
— Я знаю, знаю, — добродушно закивал Турецкий. — Именно поэтому я пришел к вам. Я ведь могу рассчитывать на вашу помощь, правда?
— Конечно!
— Ну вот и хорошо. Тогда ответьте мне на один вопрос. Как зовут вашего бывшего друга? Того, который был у вас до Костюрина.
— Друга? — Девушка растерянно оттопырила нижнюю губку. — Но у меня не было никакого друга. Я почти год ни с кем не встречалась.
Турецкий надавил на нос пальцем.
— Вот с таким носом, — прокомментировал он свои действия.
— С носом? Не знаю, о ком вы. Хотя… — Глаза Вероники блеснули. — Постойте! Я, кажется, понимаю, о ком вы говорите. Это Глеб Стогов. Он бегает за мной уже два года. Только он никогда не был моим другом. Я и близко его не подпускаю.
— Почему?
— Да потому что он бандит! Настоящий бандит! Его отчислили с первого курса за то, что он пришел пьяным на семинар.
— А что, за это отчисляют? — с сомнением спросил Турецкий.
Девушка покачала головой:
— За это нет. Но когда преподаватель попытался выставить его из аудитории, Глеб ударил его кулаком по лицу.
Александр Борисович присвистнул:
— Вот это да!
— Преподаватель потом несколько недель ходил с такой вот штукой на шее. — Девушка сделала круговой жест пальцем вокруг своей изящной шейки. — Знаете, чтобы шея была зафиксирована.
— Так он сломал преподавателю шею?
— Угу. Тот ведь упал и ударился о край стола.
— Н-да… Страшная личность этот ваш Глеб Стогов. И что, он вас преследует?
— Не то чтобы преследует. Но иногда поджидает меня после занятий и пытается проводить.
— И как? Получается?
— Что вы! Это же настоящий зверь. Я не хочу, чтобы меня нашли задушенной в какой-нибудь канаве.
— Вполне понятное желание, — согласился Александр Борисович. — Стогов видел вас в компании Костюрина?
— Видел. Однажды Валерий Анатольевич заехал за мной после занятий, а Глеб сидел в «большом сачке».
— Где, простите? — не понял Турецкий.
— Ну это у нас так холл называется.
— А-а. И что, Глеб подошел к вам?
Вероника покрутила симпатичной головкой:
— Нет. Но он так смотрел нам вслед, как будто хотел убить нас! Постойте… — Лицо девушки вытянулось. — Вы думаете, это он?
— Что — он?
— Он убил Валеру? — с ужасом прошептала Вероника.
— Вряд ли, — соврал Турецкий. — Но проверить все равно стоит.
— О господи! Как же я сразу об этом не подумала. Он ведь звонил мне.
— Кто звонил? Глеб?
— Да. Ах ты пустая голова! — Девушка яростно постучала себе кулачком по лбу. — Глеб мне звонил. Говорил, что мы все равно будем вместе. Угрожал, что, если увидит меня с кем-то, убьет.
Турецкий смотрел на Веронику недоверчиво.
— Как же вы могли об этом забыть? — спросил он.
— Не должна же я помнить все, что говорят мне эти дураки!
— В смысле — мужчины?
— Угу.
— Резонно, — усмехнулся Турецкий. — Они здорово вас достают?
Вероника кокетливо передернула плечами:
— Проходу от них нет. Впрочем, я не жалуюсь. Мужчины по природе своей завоеватели. Знаете анекдот про курицу и петуха?
— Смотря какой.
— Ну, в общем, бежит петух за курицей и думает: «Не догоню, так хоть согреюсь». А курица убегает от петуха и думает: «Не слишком ли быстро я бегу?»
Девушка хохотнула, но тут же смущенно прикрыла рот рукой.
— Я, наверно, не должна себя так вести, да? — спросила она, округлив глаза. — Ведь Валера погиб. И погиб из-за меня.
— Ну об этом мы с вами пока не знаем.
На лице Вероники появилось задумчивое выражение.
— Знаете что, — проговорила она, хмуря невысокий чистый лобик, — когда арестуете Глеба, передайте ему: пусть позвонит мне, когда выйдет из тюрьмы. Ладно?
— Зачем?
— Ну он ведь сделал это из-за меня, — ответила девушка и одарила Турецкого такой невинно-чистой улыбкой, что он не нашел слов для ответа.
3
Дверь была обшарпанная, обшитая затертым до дыр, а кое-где и порванным коричневым дерматином. Александр Борисович посмотрел на выдранный с мясом электрический звонок, висевший на двух проводках и, крякнув, постучал в дверь кулаком. Ответа не было. Турецкий постучал еще раз — значительно громче, чем в первый.
За дверью послышались шаркающие шаги, и вслед за тем хриплый голос произнес:
— Кого там черт принес?
— Мне бы Глеба, — громко сказал Турецкий.
— Его нет, — ответили из-за двери.
— Но мне очень нужно его увидеть!
Послышался скрежет отпираемого замка, и дверь слегка приоткрылась — аккурат на длину старой, массивной цепочки. В образовавшемся проеме показалась всклокоченная человеческая голова (непонятно, кому принадлежащая — женщине или мужчине). Существо непонятного пола прищурило красноватые глазки и рявкнуло:
