– Ладно, поехали, – хмуро сказал Денис и завел движок. – Позже созвонимся. Небось, супруга по телефону достает…
Но доставала Турецкого в этот момент совсем даже не Ирина Генриховна, которая действительно позволяла себе разговаривать с мужем долго и со вкусом – разумеется, если при этом имелась веская причина для разговора. Александр Борисович на сей раз позвонил сам, но вовсе не жене, а Стулову.
– Как вы себя чувствуете, Илья Рудольфович? – поинтересовался вежливый Турецкий.
– Спасибо, сносно. – Стулов, судя по всему, жаловаться не любил, поскольку вряд ли мог в данных обстоятельствах чувствовать себя хотя бы относительно сносно.
– Меня интересует одно обстоятельство. Вы можете сейчас говорить?
– Да, вполне, я дома… Один.
Александру Борисовичу почудился именно в этот момент где-то далеко, в виде фона, женский голос – слов было не разобрать, но интонация вроде бы вопросительная. Впрочем, это его не интересовало. В конце концов, он и так догадывался, кто именно навестил Илью Рудольфовича в его нынешнем убежище, и мог только посочувствовать как ему, так и женщине.
– Вы мне ни словом не обмолвились о том, что накануне гибели девочки побывали в загородном особняке, – сказал он.
Илья Рудольфович на мгновение замешкался, прежде чем ответить, в голосе его звучало легкое удивление:
– Я действительно был там накануне… Но я не понимаю…
– Вы можете мне сказать, за какими именно документами туда приезжали и почему это было так срочно? – перебил его Турецкий. – О том, что за документами, я знаю от Велены Максимовны Гальской…
– Да-да, конечно… Мне срочно понадобился подлинник нашего с Ларисой брачного контракта, он находился там, в особняке, в моем кабинете…
– Почему же так срочно? Вы что – собирались все-таки подавать на развод?
– Нет, мои юристы еще не подготовили документы по поводу сына, хотя я их поторопил… Дело в том, что мне позвонил адвокат Ларисы Вячеславовны, некто Иванов, и потребовал, причем срочно, заверенную копию этого контракта. Я, к своему изумлению, понял, что на развод собралась подавать противная сторона…
– Интересно, – пробормотал Александр Борисович. – И вы сразу же послушно помчались за документом?
– Мне посоветовал сделать это мой юрист: в принципе, Иванов был в состоянии раздобыть нужную ему копию в соответствующей палате, где регистрируются брачные контракты, но тогда… Как сказал мой юрист, у них появились бы основания заявить, что я всячески препятствую разводу со своими собственными целями – а уж цели мне приписать могли какие угодно. По крайней мере, этот Иванов, кажется, Виктор-как-то-там… Он не преминул спросить, точнее, сказал: «Я надеюсь, что вы не станете чинить каких-либо препятствий?» Вот, примерно так.
– Что ж, ваш юрист – человек предусмотрительный. И что же было дальше?
– Я вначале попросил взять папку с документами Велену Максимовну, – послушно забубнил Стулов. – Но она ее почему-то не нашла.
– Ваш кабинет в особняке запирается?
– Вообще-то – да, но реально он заперт бывает, то есть бывал, только изнутри, когда я им пользовался и этого требовали обстоятельства. Когда я перебирался на городскую квартиру, все важные бумаги забрал, конечно, с собой, так что…
– Ясно! – перебил Стулова Турецкий. – Вы приехали, папку, в отличие от госпожи Гальской, увидели сразу – на обычном месте. А дальше вам кто-то позвонил по мобильному, и вы после звонка телефон забыли в доме… Насколько знаю, из-за того, что ваша супруга попыталась именно в этот момент устроить вам скандал.
– Вообще-то, – несколько ошарашенно произнес Стулов, – все было не совсем так. Можно сказать, совсем не так…
– Я слушаю вас очень внимательно, – сказал насторожившийся Турецкий. – Попробуйте восстановить все, начиная со звонка, в деталях, это, на мой взгляд, крайне важно! Настолько, что, возможно, вам придется сегодня же подъехать ко мне и внести упомянутые детали в протокол.
– Там действительно разыгралась сцена крайне неприятная, – смущенно вздохнул Илья Рудольфович. – Позвонил мне опять этот Иванов… Его было очень плохо слышно. А потом разговор оборвался из-за… Действительно, Лариса буквально ворвалась в кабинет, но она не скандалила, скорее, наоборот, чем я был поражен: она вообще-то по отношению ко мне все последнее время очень агрессивна…
– Что значит – наоборот?
– Ну… В общем, как только Велена Максимовна вышла, Лариса чуть ли не на шею мне кинулась, что-то такое говорила насчет прощения даже. Она была пьяна, мне стало противно, я… я ее попытался оттолкнуть… Но вы знаете, пьяные иногда проявляют недюжинную силу… Она вцепилась в меня буквально мертвой хваткой. Словом, в итоге я все-таки освободился и буквально вылетел из кабинета, потом из дома – не помню, как за рулем оказался… Мой охранник говорит, что я его буквально перебросил на соседнее сиденье и вцепился в руль…
– Но папку с нужными документами все-таки взяли?
– Да, она так и была у меня в руках… Ну, когда Лариса устроила эту сцену.
– Действительно «сцену», – пробормотал Турецкий.
– Что вы сказали?
– Да нет, ничего… Когда вы обнаружили, что мобильный остался в особняке?
– Уже в городе, дома – собирался позвонить Велене… Максимовне. Это что – действительно настолько важно?
Стулов явно пребывал в растерянности от экспресс-допроса, устроенного ему Александром Борисовичем.
– Думаю, да… Сможете сегодня заехать ко мне?
– Как скажете, могу даже сейчас, наверное, минут через сорок…
– Отлично! Пропуск я вам сейчас закажу…
Как раз в этот момент Лариса достигла, наконец, дома, в котором находилась квартира ее и Сергея: именно так она думала до недавнего времени об их общем убежище. На следовавший за ней «жигуленок» женщина по-прежнему не обращала ни малейшего внимания, даже когда тот припарковался едва ли не впритык к ее «феррари».
Взгляд Ларисы был прикован к окнам, занавешенным легким розовым шелком. Выходить из машины она явно не спешила.
Смотрела она на почти алые в свете уже клонившегося к закату солнца шторы долго и неотрывно, с ужасом понимая, что после всего случившегося она ни подняться в квартиру, ни тем более войти в нее не сможет… Во всяком случае, сейчас – точно не сможет…
Лариса, наконец, с трудом оторвала взгляд от окон квартиры и, положив голову на руль, тихо расплакалась.
16
После того как Лариса покинула офис адвоката, Виктор Степанович Иванов еще некоторое время постоял у окна, затем вернулся к прерванному занятию – налил себе еще рюмочку водки и, устроившись со всеми удобствами в недавно приобретенном глубоком кресле, задумался.
