Сергей усмехнулся и направился к выходу из комнаты.
– То-то и оно, дорогая, – бросил он на ходу. – Извини, я спешу… Завтра созвонимся…
Уходил Красных весьма довольный собой, ничуть не сомневаясь в том, какие именно мысли прочно засядут в Ларисиной голове, после того как она осмыслит выданную им информацию. А для того чтобы именно так и произошло, он, подумав, решил, что следующее свидание с Ларочкой пропустит, отговорившись делами. Для обострения ее чувств. Всех, включая страх перед возможным расставанием с любовником.
Илья Рудольфович Стулов все еще выглядел плохо: мертвенная бледность, круги под глазами, резко обозначившиеся складки, прочертившие лицо бизнесмена. Все это Турецкий отметил, пока тот как-то замедленно устраивался на стуле для посетителей напротив Александра Борисовича.
– Вижу, вы неважно себя чувствуете, – произнес Турецкий. – Нужно было сказать об этом по телефону, мы бы перенесли нашу встречу.
– Что вы, – Стулов вяло махнул рукой. – Это чисто психологическое, надолго. Я вам безмерно благодарен за то, что вытащили меня… оттуда…
Он поднял красные глаза на Александра Борисовича и криво усмехнулся:
– Все время думаю о Мариночке… Я… Я всегда был с ней слишком строг, понимаете? Теперь… теперь жалею… Да что говорить!
Он снова махнул рукой куда-то в сторону и опустил голову.
Турецкий сочувственно кивнул и исподтишка покосился на часы. Собственно говоря, времени на посторонние разговоры не было, нужно переходить к делу.
– Илья Рудольфович, у меня к вам сегодня несколько вопросов, некоторые, личного плана, не совсем приятные… Начнем?
Стулов снова криво улыбнулся и кивнул:
– Я теперь таких тонких оттенков, как «приятное – неприятное» не замечаю. Спрашивайте!
– Скажите, как давно вы поняли, что ваши отношения с женой разрушаются?
– Довольно давно, года полтора назад, – сразу ответил бизнесмен. – Но «понял» не совсем то слово, меня проинформировали…
– Можно узнать, кто именно?
Илья Рудольфович заколебался, но затем решительно покачал головой:
– Она не имеет к этому всему никакого отношения, поймите меня правильно!.. Не хочу втягивать в такую грязь очень хорошего человека, которому сейчас, к тому же, возможно, еще хуже, чем мне.
– Хорошо, оставим это, – легко согласился Турецкий. – Что именно стало вам известно полтора года назад?
– Что Лариса мне изменяет, хотя, с кем именно, я не знал. И что она пристрастилась понемногу к алкоголю… Я, если честно, не хотел верить: Лара вела себя так же, как всегда, почти с самого начала, она вообще немного холодновата как женщина. Представить, что обзавелась любовником, было довольно трудно.
– Обычно мужья, обладающие такими возможностями, как у вас, нанимают в подобных ситуациях детектива.
Стулов брезгливо поморщился:
– Ужасно! Я бы никогда до такого не унизился. Я просто решил немного понаблюдать за женой. Стал по мере возможности контролировать ее перемещения. Изредка… Я ведь очень занятой человек.
– Каким образом вы ее контролировали?
– Звонил в течение дня довольно часто. Понимаю, звучит наивно, особенно если учесть ее подругу, всегда готовую прикрыть Ларису.
– Что за подруга?
– Екатерина. А дальше, извините, не знаю. Не интересовался как-то, Катя и Катя. Ах да, она работает судьей в окружном суде. – Стулов назвал округ. – Там, где и Лариса раньше работала.
– Продолжайте.
– Еще я старался пораньше прийти домой при любой возможности, и в девяти случаях из десяти обнаруживал Ларису подшофе. Это оказалось правдой, в остальном же я по-прежнему сомневался. Но отношения у нас начали рушиться как раз, когда ее пристрастие к алкоголю перестало быть для меня тайной. Нет, до алкоголизма дело не дошло, но тем не менее! Я, знаете ли, тогда во всем обвинил себя: мало уделял ей внимания, особенно в последние годы. Когда она хотела начать работать и просилась ко мне на фирму, я отказал ей. Это я теперь знаю, почему Лариса рвалась именно в мою новую фирму, созданную на паритетных началах с Красных. Но тогда! Словом, моя вина в том, что с ней произошло, действительно была… Возможно, следует сказать, не была, а есть…
Стулов замолчал и рассеянно посмотрел в окно. Турецкий его не торопил, и бизнесмен через довольно долгую паузу продолжил сам:
– Несколько месяцев назад, прошедшей зимой… Словом, я совершенно точно узнал, что она – любовница Сергея Красных.
Он снова замолчал.
– От той же дамы?
– Что?.. Ах да… Нет. Случайно. «Гаргантюа» был закрыт по техническим причинам, я заехал в первый попавшийся ресторан, поужинать. Не домой, а именно в ресторан, поскольку предполагал после этого вернуться в офис. И случайно наткнулся на них… Они меня не видели, слишком были поглощены друг другом.
Стулов поморщился от неприятного воспоминания.
– Почему вы так уверенно решили, что они любовники? Могли ведь и просто ужинать вместе?
– Да это сразу видно… Разве вы не знаете?..
Турецкий знал, но отвечать на вопрос не стал, а в свою очередь спросил:
– Почему вы тогда не подали на развод? Из-за упомянутого вами чувства вины или…
– Или! – твердо произнес Илья Рудольфович. – Из-за Юрочки, сына. Возможно, вам будет не совсем ясно, но… Юрочку я ей не мог отдать ни при каких условиях, а она – это же понятно! – ни при каких условиях не оставила бы сына мне, хотя на самом деле мальчик нужен ей, простите, как рыбе зонтик!..
– Но ведь ваша первая супруга… Она поступила иначе?
Бизнесмен вздохнул:
– Знаете, я часто думаю, что наступать на одни и те же грабли – общечеловеческая привычка. Видимо, мы упорно ходим не по тем дорогам и встречаем людей, в чем-то между собой похожих… Мне вот, например, «везет» на женщин с ослабленным материнским инстинктом. Оксана была очень дурной матерью, она даже кормить Марину отказалась, когда та родилась, хотя молоко у нее было. И за то, что дочь осталась со мной, и запросила-то всего ничего: сто тысяч. Впрочем, она удачно вышла замуж, за какого-то киевского чуть ли не олигарха, деньги ей ни к чему. А у меня их потребовала просто из вредности…
«Ничего себе, сто тысяч – маленькая сумма! – вздохнул про себя Турецкий. – Однако и мамаша впрямь хороша… Действительно, не везет мужику на баб».
– Давайте вернемся к вашим отношениям с нынешней женой, – сказал он вслух. – Вероятно, она при определенных условиях тоже оставила бы вам сына?
– Вероятно, – кивнул Стулов. – Только, когда пару месяцев назад об этом зашла речь, она назвала такую сумму… Абсолютно неприемлемую. Подобная выплата означала бы для меня разорение. Вот, пожалуй, и все.
