Ну и, так уж и быть, последняя сноска.
Говоря о том, что на посиделках будут только свои, Вадим Лыков не то чтобы слукавил, но и всей правды тоже не сказал. Возможно, поэтому и присутствие Турецкого не вызвало у оперативников протеста. Кроме Александра Борисовича прибыли еще гости со стороны. С одним из них, полковником из УФСБ Вострецовым, заместителем начальника отдела по Центральному административному округу, Грязнов и Турецкий были знакомы, но — шапочно. А вот Лыков и второй зам Вячеслава, Сережа Межинов, звали Павла Григорьевича просто Пашей.
Турецкий с юмором поглядывал на Вячеслава, а тот в ответ как-то недоуменно пожимал плечами — мол, темна вода во облацех…
Другой гость принадлежал к милицейскому ведомству, но почему-то именно с ним ни Грязное, ни тем более Турецкий прежде не контактировали. Генерал-майор милиции Валерий Петрович Коныгин являлся заместителем Ромадинова, начальника Главного управления собственной безопасности МВД, хорошо им, между прочим, известного, поэтому, когда появлялась необходимость, они и обращались напрямую к Игорю Константиновичу — на своем, так сказать, уровне. И то, что замначальника ГУСБ был дружен с муровцами, также явилось сюрпризом для Вячеслава Ивановича. Непонятно только, приятным или?.. Во всяком случае, в течение всего вечера генерал вел себя достаточно непринужденно, будто находился в кругу близких ему людей, что в определенной степени примиряло с ним Грязнова, который всегда относился к этой службе без требуемого, скажем так, пиетета.
Ну вот, пожалуй, и все сноски, объясняющие диспозицию, либо ситуацию, в коей, выражаясь канцелярским языком, имело место быть, или проистекать, данное торжество.
Где-то уже в конце вечера, доверительно наклонившись к Александру, Вячеслав негромко заявил:
— Ребята мои, конечно, молодцы, слов нет, но мягкий втык я им все же завтра сделаю.
— Что, окружение не нравится? — с легкой усмешкой спросил Турецкий.
— Предупреждать надо, — нравоучительно заметил Вячеслав. — И вообще, не о тебе же речь…
— Само собой. — Турецкий подмигнул ему. — Не, ты, Славка, только послушай, о чем твои молодцы судачат!
Как обычно водится у мужиков, «на работе — о бабах, а с бабами — о работе». Но только в том случае, если все они, мужчины, не заняты одним делом, которое стало, по существу, их жизнью. Тогда известная присказка звучит иначе: «И на службе — о работе, и с бабами — тоже о ней, проклятой». Вот и сейчас за обильным столом (нет, не поскупился фонд, помогающий ветеранам сыска, а таковыми могли с абсолютной уверенностью считать себя все здесь присутствующие) речь шла в основном о последних операциях, о том, что предстоит сделать, о трудностях, вечных нестыковках между различными ведомствами, которые приходится преодолевать едва ли не ценой собственной крови, и так далее. Опять же хоть среди мужиков как-то не принято жаловаться на скудное материальное довольствие, и об этой стороне тоже говорили.
Но тут, как заметил Александр Борисович и на что обратил внимание Вячеслава, зазвучал совсем другой, более уверенный, что ли, мотив.
Не о том, что денег мало платят, зашла речь. Деньги, так получалось, просто валялись под ногами, да только народ наш служивый нерасторопен либо недостаточно догадлив, чтобы их подбирать. А какие возможности открываются! Вот именно эти «возможности» и насторожили поначалу Турецкого, но слегка. Ведь «под банкой» — а он и не ощущал в себе абсолютной трезвости, — случается, такое ляпнешь, что потом самому неловко.
Рассказывал Сергей Сергеевич Межинов, заместитель Вячеслава, тоже отмеченный очередной звездочкой на погоне, теперь уже полковник, но, в отличие от младших товарищей, скромняга, будто смущающийся громкого своего баса и крупных «габаритов» — действительно, высокий, широкоплечий, — мощный, одним словом, мужик. Он и сейчас старался говорить негромко, но легко заглушал остальных.
— …ну, вы помните того Шакирова, из Эконом-банка?..
— Его в прошлом году на Болотниковской взорвали, в собственном «мерине», — вставил веселый опер Толя Волошин, который весьма, надо сказать, тактично и не без успеха выдавал себя в некоторых случаях за родственника главы президентской администрации — поди проверь.
— Ну да, тот самый, — продолжил Сергей. — Так вот, когда стали проверять, оказалось, что он в своем же банке владел всего тремя или четырьмя процентами акций! Там и недели не прошло, как все имущество растащили его же компаньоны. А семье осталась, по сути, фига с маслом. Я тогда и Вячеславу Ивановичу, — Межинов с улыбкой посмотрел на Грязнова, — такой вариант предложил. Давайте, говорю, в дальнейшем — случаи-то не единичные! — сразу накладывать арест на все имущество того же покойника. Которое и будет потом, после положенных нотариальных операций, передано родственникам. И мы при этом за свои старания можем приличный гонорар иметь. И ничего противозаконного. Ну, правда… — Он стеснительно заулыбался. — Послал меня шеф…
— Куда? — поинтересовался Турецкий, вызвав почему-то приступ смеха.
— За коньяком!.. У меня в сейфе был… — продолжал улыбаться Межинов. — Потому что тогда вы к нему как раз и подъехали, и срочно потребовалось!
Объяснение потонуло в хохоте. Вспоминать, когда было подобное, значило попросту заниматься пустяками. Да частенько такое случалось, о чем речь! Но ведь не в коньяке же дело…
— А что, проблему потом так и замылили? — хмыкая, спросил Турецкий.
Межинов развел руками.
— А мне думается, — сказал Александр, чуть подмигнув Вячеславу, — не такая уж она и вредная, идея-то. Куда лучше, чем, к примеру, «азиков» «крышевать», верно, мужики?
И участники банкета разом заговорили, почувствовав поддержку «важняка», стали даже какие-то детали обсуждать, из чего Александр Борисович сделал совершенно однозначный для себя вывод о том, что слова-то всегда остаются только словами, зато дело, по всему видать, уже давно у них могло быть четко поставленным и даже по-своему отработанным. Разве что только упрямый Славка ни черта об этом не знает. Либо догадывается, но помалкивает. Ну или знает, но делает вид, будто все это ему категорически претит. И потому он — не в курсе. Однако в любом случае это якобы случайное «и», проскочившее у Межинова во фразе «я… и Вячеславу Ивановичу… предложил», указывало на то, что разговор у заместителя начальника МУРа происходил не только со своим шефом, то есть со Славкой. Выходит, и с кем-то еще? И какая реакция была у того неизвестного, неясно. Хотя вполне могла оказаться и положительной. И теперь ребята в такой тактичной, по их пониманию, форме и излагают свои соображения — как идеи, которые очень желательно принять во внимание и… осуществить на практике. А скорее всего, просто узаконить. Для чего же еще?
Александр Борисович не успел продумать возникшую мысль дальше, потому что тут же вмешался фэ-эсбэшный полковник Паша и стал как бы сетовать на то, что между службами до сих пор нет душевного — он так и сказал — контакта. Хотя все делают одно дело. Ну, к примеру, тот же «Макдоналдс»…
