— А с тачкой своей идиотской можете распрощаться! — снова завелся полковник, будто вспомнил о том, по какой причине произошло задержание. — Еще раз увижу или услышу, сгною к едрене матери. Боря, проводи их. И бутылку дай на дорогу, ведь без гроша в кармане, а на дворе — ночь.
— Сами добудут, — фамильярно отмахнулся Ряхин. — Чего их учить? Не дети. Пусть благодарят, что вынули их, засранцев…
— Ну как знаешь… И барахло свое пусть забирают, налетчики, мать их… — И когда недовольные и оттого понурые охранники ушли (они, видать, полагали, что их за геройское молчание на допросах и терпение еще самих благодарить должны), Лыков сказал своим коллегам: — А ведь нам, ребята, больше никому нельзя передоверять это наше дело. Давайте думать, пока тот хрен шума не поднял.
— А чего думать, Вадим? — возразил Толя Волошин. — Я бы действовал по отработанной схеме. А пока… Пока можно ему и «хвоста» приделать, а? Чтоб последить, поводить, если он сам попытается смыться или кто-то другой захочет его куда-нибудь переместить. В ту же ЦКБ, не исключено… Там с ним посложнее, пожалуй, будет. Но он, надо понимать, не в том состоянии, чтобы сейчас предпринимать какие-то защитные меры. Эти ж его уделали по полной программе, так что пока оклемается!..
— Просчитал! — усмехнулся озабоченно Лыков. — А про девку его ты что, совсем забыл? Да она ж наверняка уже копытом землю роет! Просто мы еще этого не знаем. А вот как узнаем?
— Девка — это, кстати, серьезно, Вадим. Папаша ее, ты в курсе, президент Экстра-банка. Но это еще ладно. Как я выяснил, он запросто вхож к премьеру — учились вместе когда-то в Финансовой академии. А премьер наш, оказывается, еще и крестный отец его дочки, Кристины, блин. Крестный отец Кристины, сечешь теперь? — Капитан засмеялся. — Простенько так и со вкусом! А вот мне, чтоб узнать об этом, пришлось все их академические архивы перешерстить. Так что я бы здесь сильную активность пока не проявлял, надо бы поосторожнее… А вот когда выйдет на волю, там другое дело…
— В твоих словах, Толя, есть доля истины. Подчеркиваю — доля. Но у нас, ребятки, практически не осталось полезного времени. Эти болваны не справились. А всего и делов-то — на два пальца… Вот и поручай дуракам… В общем, пока суд да дело, нам нужен толковый компромат. Чтоб раз и навсегда решить судьбу приятеля этой крестницы, понимаете? Поэтому думайте, ребята, крепче думайте! Еще один прокол, и… можете себе представить…
— А с этими-то чего будем делать? — спросил недовольный Борис Ряхин. — Что, так и простим? Может, им все-таки устроить маленький… фейерверк? Ну, в назидание потомкам, так сказать?
— А завтра ты сам, Боря, и оформишь документально все как следует. Чтоб у нас и комар носа… Подготовь там их показания, ну ты и сам все знаешь, чего я тебя учу, а я подпишу. И положим в секретный ящичек! — Лыков улыбнулся и кивнул в сторону большого сейфа за своей спиной. — А если вдруг у кого-то там, — он указал пальцем в потолок, — ни с того ни с сего возникнет недоуменный, понимаешь ли, вопрос, мол, а почему вы… и так далее, что, ребятки, вполне может коснуться каждого из нас, как мы ответим? А мы скажем так: нате вам всю нашу секретную бухгалтерию, господа хорошие! У нас в тайных делах, устроенных исключительно на пользу Отечеству, завсегда полный порядок! Ага?
И все рассмеялись…
Тем временем Толя Волошин приготовил уже легкую закуску, открыл коньяк, чем нередко заканчивался у них насыщенный трудовой день. Но Вадим предупредительным жестом остановил старания капитана. Он вообще предпочитал после своего ухода даже близких товарищей здесь одних не оставлять — мало ли какие мысли могут у них вдруг возникнуть? Лучше от соблазна подальше.
— Не возражаю по одной, ребята, — суховатым и недовольным голосом сказал он. — Вам-то чего? А мне сейчас придется ехать и вертеть хвостом перед одной сучкой, объясняя, почему мы не справились с таким плевым делом.
Врал, конечно, полковник. Это собственной жене либо теще мог он пудрить мозги, будто всю ночь напролет улаживал конфликты, в которых были замешаны его сотрудники. На самом же деле его в последнее время чрезвычайно устраивала неутомимая и ненасытная бабенка, лихо выжимающая из него все соки, да еще ко всему прочему рисующая такие роскошные перспективы, от которых у полковника милиции иной раз даже голова шла кругом…
2
Попытка похищения и, разумеется, убийства, иначе зачем же было затеяно все это гнусное действо, окончилась для Анатолия Сергеевича Юркина неделей пребывания сперва в реанимации городской клиники, а затем его перевезли в Центральную клиническую больницу, что прежде называлась «кремлевкой» и находилась на Рублевском шоссе — прямо напротив Крылатского. На «переселении» настояла Кристина, хотя сам Юркин не видел в том необходимости. Физическое его состояние было очень далеко от совершенства, помимо сильнейшего сотрясения мозга в организме наличествовали следы боевых отравляющих веществ, которые применялись при разгоне антиправительственных демонстраций и прочих противозаконных акций и были запрещены к применению. Поэтому прислушались не к его мнению, а к доводам Кристины Борисовны Ляховой, как-никак дочери крупнейшего отечественного банкира. Она сама и сопровождала реанимобиль, прибывший из ЦКБ, чтобы с ее другом — так она сказала врачам — нечаянно не произошло никаких новых «неожиданностей». Достаточно того, что уже случилось…
Обретя наконец возможность осознать происшедшее с ним и связно выразить свои мысли, Анатолий Сергеевич первым делом рассказал Кристине о посещении его офиса сотрудником агентства «Глория». И поскольку тот сыщик, который ему, в общем-то, где-то даже понравился, несмотря на то что осуществлял отвратительную слежку, оказался абсолютно прав в своих предостережениях, а Юркин его не послушался, Анатолий Сергеевич хотел бы с ним теперь встретиться, чтобы обсудить кое-какие важные для себя вопросы дальнейшей жизни. Нет, не прямо сейчас, а позже, когда выйдет из больницы.
В отличие от Кристины, которая с нескрываемым возмущением отнеслась вообще к самому факту существования подобного агентства, он, конечно, трезво смотрел на вещи. А ее возмущение и даже угрозы в адрес «поганых шпиков», подглядывающих в замочные скважины, выглядели для Юркина детскими обидами. Он-то понимал, чем рискует в данный момент в той ситуации, в которую оказался невольно втянутым. И главное, не по своей воле. Прав был сыщик — нельзя вести себя столь беспечно. С волками, как говорится, жить…
Кристина запомнила сказанное, хотя считала, что все эти подслушивающие и подсматривающие агентства, наемные телохранители и прочая чепуха, которую нынче так любят изображать в кино, на самом деле ничего не стоят. А вот если бы Толя разрешил ей переговорить с отцом, а тот — по собственным уже каналам — со своими друзьями и товарищами, вот тогда был бы толковый результат! Дадут указание кому следует, и Толю немедленно все оставят в покое. А эту базарную мерзавку загонят за такой Можай, что даже следа, духа ее здесь не останется! Но… Толя упрям. Или имеет свои резоны, о чем не желает распространяться. А то, что помещение только по чистой случайности не привело к трагическому исходу, то есть к убийству, ни у него, ни у нее сомнений больше не вызывало.
