– Ну ты достал, гнида, – первое, что сказал Олежа, когда очнулся.
– Хочешь последовать за Шкетом или как его там? – Солонин глазами указал на люк.
– Ты чего, его сбросил, в натуре? – глаза парня полезли из орбит.
– Он сам предложил покурить перед дорожкой, – объяснил Виктор, – а я-то некурящий. Вот и пришлось прыгать ему.
– Да ты…
– Знаю, знаю. Сейчас мы с тобой встанем и тихонечко пойдем в салон. Будешь моим прикрытием. Дернешься – пристрелю. Понял?
Олежа быстрее, чем нужно, закивал головой. Они двинулись к выходу.
В центре длинного салона стоял Сеня с наведенным на дверь грузового отсека пистолетом. Он, наверное, уже заподозрил неладное и тысячу раз пожалел, что отправил на расправу с заложником своих парней. Наконец дверь отворилась.
Увидев выходящего живым и здоровым напарника, он опустил оружие.
– А Шкет где?
– Нету, – ответил Солонин. – Он сбежал. Я вместо него.
Только тут Сеня разглядел за спиной связанного Олежи фигуру приговоренной к смерти жертвы и опять вскинул пистолет.
– Падай, кретин, я ему мозги вышибу! – заорал он своему товарищу.
– Скорее я ему вышибу, – невозмутимо отозвался Солонин. – Оружие на пол и пять шагов назад. Живо.
Пассажиры приклеились к своим местам, с изумлением наблюдая за киношной сценой, происходящей перед их глазами наяву.
Сеня выстрелил первым – не выдержали нервы. Олежа дико взвыл и начал заваливаться вперед. Солонин упал вместе с ним и лежа два раза нажал на спуск. Одна за другой пули точно вошли в коленную чашечку здоровой ноги Сени, разорвали плоть и раздробили кости. Кровь брызнула на коврик и заставила близсидящих пассажиров шарахнуться в сторону.
С вырвавшимся из груди свистом подстреленный террорист грохнулся на пол.
– Вторую… ногу… сука… – хрипел и сипел он, катаясь по полу. Палка и пистолет отлетели далеко в сторону.
Солонин удивился, почему никто из пассажиров не подберет оружие. Он уже вскочил, чтобы сделать это самому, но тут распахнулась дверь пилотской.
На пороге стоял длинный детина с дымящейся сигаретой в зубах. В живот Солонину смотрели два ствола охотничьего обреза. Уж как он его пронес на самолет, равно как и его сообщники – пистолеты, не укладывалось в голове. Выходит, был еще один. А этого он, Виктор Солонин, и не предусмотрел.
Ну что ж, за ошибки нужно платить. А платой в этом случае будет хорошая порция дроби или картечи прямой наводкой в кишки.
– Кончи его, Гвоздь, – просил Сеня, тщетно пытаясь дотянуться до пистолета и скуля, как недобитый пес.
Детина криво усмехнулся, отчего сигарета поползла вверх. И вдруг закатил зрачки и начал медленно оседать.
Сзади стоял пилот с небольшим молоточком в руке.
И все же Гвоздь успел выстрелить. Скорее всего неосознанно, на чистом автомате. Салон разорвал жуткий гром и запах пороха. Заряды ушли в стены и потолок. Самолет качнуло – нарушилась герметизация.
Солонина бросило вниз, он не удержал равновесия. Пронзительно загудела аварийная сигнализация…
Телефон звонил до одури, пока Солонин наконец, еще не совсем проснувшись, снял трубку.
И был это конечно же Турецкий. В семь (!) часов утра.
– Витя, привет! Разбудил?
– Нет. Я уже умылся, позавтракал и сходил искупался, – зло отозвался Солонин. – Ты когда-нибудь спишь?
– Иногда. Какие новости?
Солонин поудобнее уселся в кровати, тряхнул головой, прогоняя остатки сна.
– Во-первых, мой тезка Гукк перезванивается с Германией.
– Точнее.
– Вчера был у него разговор с Франкфуртом, с неким Игорем. Тебе это имя о чем-нибудь говорит?
– Мало ли Игорей, – уклонился Турецкий. – Хотя интересно, какого его туда занесло.
– И я о том же подумал. Тем более Гукк недавно из Германии вернулся.
– А как ты о разговоре узнал? – в голосе Турецкого прозвучали нотки любопытства.
– Бабка нашептала. Для чего я здесь, по-твоему? Красотами Крыма любоваться?
– Одно другому не мешает.
– Саша, давай по делу, а? Виктора Гукка держу под контролем. Если он, конечно, не вздумает с почтамта звонить.
– Ясно. Что еще?
– Да ничего. Пытаюсь тезок искать – Кныша и Раструбу, охранников богачевских. Если они не прилетели в Москву, так, может, они тут остались, как думаешь?
– Сильный вывод. Пообщайся с этим молодым картежником – Барабановым и его папашей. У меня такое впечатление, что они всех там знают. Как знать, может, они с пропавшими секьюрити «пулечку» расписывали?
Следующий раз междугородка зазвонила в девять утра.
– Такое впечатление, что ты сидел у телефона, – отозвался Турецкий. – Я связался с «Пятым уровнем», они попробуют по своим каналам поискать во Франкфурте человека с внешностью Игоря Раструбы или Игоря Кныша. Хотя сам понимаешь, насколько это реально… С другой стороны, уже достоверно известно, что ни один из этих двоих за последнее время воздушную границу Украины или России не пересекал. Разве что с чужим паспортом. А у тебя есть новости?
– Картежники Барабановы-Гриневы не в курсе. Кстати, насчет твоего чемоданчика – Гринев сразу делает рожу кирпичом.
Турецкий засопел в трубку.
– Но зато я выяснил, – продолжил Солонин, – что оба телохранителя родом из Зеленограда. И со школы всегда вместе, как братья: и в спортзал, и в армию, и на работу. Домой в Зеленоград они не приезжали. Это уже проверено.
– Не разлей вода, говоришь? – задумчиво произнес Турецкий.
И тут Солонин отчетливо вспомнил Вовку Софрина, сидящего за столиком в «Макдоналдсе», и двух стриженых парней, нависших над ним. Не успей он тогда вовремя…
– Ну, что замолчал? – бухнула в ухо трубка насмешливым голосом Турецкого.
– Саша, чем там Софрин сейчас занимается? – очнулся Солонин.
– Все тем же, ищет иголку в стоге сена. А что случилось?
– Я завтра вылетаю. Можешь не встречать, не обижусь.
– Витька, тебя какая муха укусила? Сиди в Крыму и не рыпайся. У меня такое чувство, что там еще будет чем заниматься.
– Сан Борисыч! Кажется, я знаю, где этих тезок искать. И кто мне поможет.
– Ладно, тебе видней. Только, чтобы потом еще раз в Крым не возвращаться, съезди прямо сейчас в Гурзуф и поговори с Богачевой. Узнай у нее все насчет Генриха Грасса.
– Это еще кто?!
– Еще один возможный партнер и недоброжелатель ее покойного супруга. Он приезжал в Москву два месяца назад, а Богачев перед тем летал к нему в Германию.
