Своих визитеров она встретила, закутанная в темный купальный халат, который был Ларисе велик — наверняка мужнин. Без грамма косметики на лице, с кое-как подколотыми волосами…
После того как печать с кабинета Сурина, расположенного на втором этаже, рядом со спальней супругов, была снята, женщина устало опустилась на диван, стоявший напротив письменного стола, и, уставившись в одну точку, не шевельнулась ни разу, пока бумаги покойного раскладывались по местам — в ящики и находившийся тут же сейф.
Впрочем, процесс не занял много времени, и Александр Борисович, до этого незаметно и молча наблюдавший за вдовой, вскоре присел рядом с ней на упомянутый диван.
— Лариса Сергеевна, — мягко заговорил он, — вы в состоянии сейчас ответить на несколько вопросов, возникших у нас в связи с гибелью вашего пасынка?
— Что? — Она подняла на него глаза, словно возвращаясь к происходящему вокруг из какой-то своей дальней дали, и, не сразу вникнув в суть вопроса, наконец безразлично кивнула. — Наверное… Но я его почти не знала, видела всего два раза…
— При каких обстоятельствах?
— При каких? — Она снова помолчала, слегка наморщив чистый, высокий лоб. — Ну… Первый раз вскоре после свадьбы. Анатолий заехал к нам на городскую квартиру поздравить. Тогда и познакомились…
— А на самой свадьбе он разве не был? — удивился Турецкий. Она отрицательно покачала головой:
— Нет, его тогда вообще в Москве не было, Вадик сказал, командировка какая-то… Ну а во второй раз мы увиделись уже на похоронах.
Лариса прерывисто вздохнула и умолкла.
— Вы знали, что помимо вас в качестве наследника в завещании Вадима Вячеславовича указан Анатолий Вадимович?
— Знала, — снова безразлично кивнула женщина. И вдруг, словно кто-то невидимый нажал кнопку пульта, переключив ее с одного режима на другой, вздрогнула и подняла на Турецкого глаза, в которых и слепой разглядел бы вспыхнувший внезапно страх. — Господи… — пробормотала Лариса. — Я… Я же хотела попросить… — Ее взгляд беспомощно метнулся к стоявшему у письменного стола Олегу, перескочил на Савву и вновь вернулся к Александру Борисовичу. — Вы не могли бы… Не могли бы выделить мне охрану?.. Я заплачу! Хорошо заплачу, у меня свой счет есть!..
— Охрану? — Брови Турецкого невольно округлились. — Но ведь у вас и так есть охрана!
— Я им больше не доверяю, никому!
Лариса вскинула руку к горлу, с силой вцепилась в халат:
— Я много думала в эти дни и поняла: кто-то же сказал убийцам, что Вадик с Верой выехали из дома! Понимаете, кто-то из них не просто сказал, а наверняка, после того как они уехали, позвонил… Да, позвонил этим подонкам! А я не знаю кто!.. Любой из них мог, а теперь… теперь еще и Анатолия… Разве вы, Савва Васильевич, — она перевела взгляд на следователя, — просто так звонили и говорили, что мне лучше удвоить охрану?..
— Вы знаете, — неловко шевельнулся Алексеев, — у нас так принято, можно сказать, на всякий случай, для гарантии…
— Бросьте!.. — неожиданно резко оборвала бормотание Саввы Лариса. — Я вовсе не дурочка, хотя некоторые так и думают… Но тут и дураку ясно, что кто-то убивает всех, кто имеет отношение к деньгам Вадика! Вначале — его самого, потом Толика, а теперь… теперь что же остается думать мне? Моя очередь, да?..
По щекам Ларисы уже вовсю катились слезы, пухлые губы подрагивали.
«Вряд ли такую сцену можно сыграть, не будучи гениальной актрисой, — подумал Турецкий. — Возможно, она и гениальная актриса, но вот то, что напугана всерьез, никаких сомнений…»
— Успокойтесь, Лариса Сергеевна, — он осторожно дотронулся до локтя женщины, обнаружив, что та дрожит, и окончательно убедившись в подлинности ее страха. — Не паникуйте, пожалуйста, очень прошу выслушать меня.
Сурина с видимым усилием взяла себя в руки и еле заметно кивнула.
— Ваша логика понятна и, в сущности, совпадает с нашей, хотя после опроса вашей обслуги и охраны у нас не сложилось впечатления, что кто-то из них может быть причастен к случившемуся… Однако сейчас показания и алиби, а также связи всех, кто находился в ту ночь здесь, тщательно проверяются… Это, как вы понимаете, требует времени. Согласен, вам нужны гарантии безопасности… Выделить вам охрану мы возможности не имеем, но выход есть.
Лариса посмотрела на него с надеждой.
— Вы слышали о таком ЧОПе — «Глория»?
Женщина отрицательно покачала головой.
— Ну тогда вам придется поверить мне на слово: надежнее его сотрудников в Москве вы точно не найдете. Все они когда-то служили в горячих точках, причем в качестве разведчиков… если это вам о чем-то говорит…
— Ну… только по книгам… — несколько смутилась Лариса.
— Этого, я думаю, достаточно. — Турецкий ободряюще улыбнулся. — У них довольно высокие гонорары, поскольку работу свою они делают гарантированно, на самом высоком уровне… Согласны на такой вариант?
— Да! Я же сказала — деньги у меня есть, Вадик сразу после свадьбы открыл на меня счет, но я оттуда не брала ни копейки… А они могут начать прямо сегодня… сейчас?
Александр Борисович невольно улыбнулся и, достав из кармана мобильный, набрал номер Дениса Грязнова.
Пока он утрясал с ним необходимые детали, объяснял, каким образом оказавшийся как раз свободным Николай Щербаков может добраться от офиса «Глории» на Неглинной до особняка покойного Сурина наиболее коротким путем, дверь кабинета открылась, на пороге возникла Нина Степановна — няня Ларисы.
Нельзя сказать, чтобы Турецкому понравилась подобная бесцеремонность, а заодно и пристальное внимание, с которым эта пожилая женщина с тонкими, поджатыми губами и бесцветной физиономией вслушивалась в его разговор с Денисом. Однако хозяйка особняка, казалось, бестактное как минимум вторжение няни восприняла как нечто естественное. Во всяком случае, повернулась к ней лишь после того, как Александр Борисович завершил разговор и, кивнув Ларисе, сообщил, что сотрудник «Глории» будет здесь максимум через полтора часа. Сурина повернулась и вопросительно уставилась на свою опекуншу:
— Чего тебе, Нина? — Тон ее снова сделался усталым и безразличным.
— Можно тебя на минуту? — сухо поинтересовалась Нина Степановна, не сочтя нужным извиниться перед пусть и незваными, но гостями. Сделала это за нее Лариса, прежде чем подняться и выйти из комнаты.
Быстрее всех — в том числе и Александра Борисовича — среагировал на этот странный эпизод Олег: бесшумно, словно танцовщик из знаменитого моисеевского ансамбля, он метнулся к двери, едва хозяйка особняка прикрыла ее за собой, тут же слегка ее приоткрыл и беззастенчиво приник к образовавшейся едва заметной щелочке ухом.
Постояв так с минуту, капитан проделал все свои действия в обратном порядке и как ни в чем не бывало замер у стола как раз в тот момент, когда Лариса вернулась в комнату. Турецкий глянул на оперативника с невольным восхищением, затем пристально посмотрел на Сурину. Ему показалось, что за прошедшие несколько секунд она стала еще бледнее, но губы Ларисы Сергеевны были при этом упрямо сжаты: разговор за дверью явно не доставил ей никакого удовольствия…
