Кстати, об отце. Они, конечно, теперь редко видятся, но вряд ли он, несмотря на занятость проблемами своей молоденькой жены, проигнорирует тот факт, что его единственная дочь бесследно исчезла. А значит, он обратится в милицию или задействует свои связи и, дай-то бог, не упрется в того же Осетрова или Горошко. Ее станут искать… Только вот найдут ли?
Опекали Катю те же двое, что и похитили. Ни одного нового лица. Охрана сменялась раз в день, вечером дежурил «Антуан», утром – его напарница, барышня-стена. Кормили ее как на убой. Стоит посидеть здесь еще недельку, и придется сменить весь гардероб. От безделья и тишины болела голова. От скуки Катя просмотрела книги – в основном классика: Бальзак, Тургенев, Толстой, Твен, Флобер, несколько слезливых бульварных романов и ни одного руководства типа «Как бороться с террористами» или «Как проходить сквозь стены». Выяснить, кто хозяин этого дома, по составу библиотеки тоже было затруднительно. Все, что могла бы Катя сказать об этом человеке: он не читает детективов, не любит поэзию и не имеет технического или естественно-научного образования, иначе нашлись бы хоть какие-нибудь намеки на это. Кроме того, он, если это, конечно, он, несомненно, достаточно богат, но это уже следовало не из набора книг, а из качества интерьера и величины дома. Впрочем, вполне возможно, что книги подбирали специально для нее, и тогда ее выводы, кроме, конечно, богатства, абсолютно беспочвенны.
Сидеть сложа руки было совсем не в ее духе, и Катя принялась соображать, как отсюда выбраться. Дверь заперта с внешней стороны, значит, нужно заманить охрану в комнату, нейтрализовать хотя бы на короткое время и бежать. Правда, «нейтрализовать охрану» только звучало красиво, а как это сделать реально? Огреть книжкой по голове или утопить в ванной? Катя мысленно сравнила себя с барышней-стеной и поняла, что счет не в ее пользу. «Антуан» выглядел еще более внушительно. Крутить с ним любовь и уговаривать сжалиться над бедной девушкой долго и, скорее всего, бесперспективно. Она не миледи. За трое суток не смогла вытянуть из него больше двух слов. Если так пойдет и дальше, на его приручение уйдут годы. Что же делать?
Катя еще раз придирчиво осмотрела комнату и ванную. Чем можно воспользоваться в качестве оружия? Кислоты, которой можно плеснуть в лицо, не было, гири, чтобы невзначай уронить на ноги, – тоже, ничего колющего, режущего, ядовитого и огнестрельного. От бессилия Катя плюхнулась в кресло и закурила. И вот тут ее посетила интересная мысль.
Напарница «Антуана» появилась ровно в два. Катя поднялась с дивана, держа руки за спиной.
– Привет, – улыбнулась она.
«Стена», как обычно, не удостоила ее ответом. Она поискала глазами журнальный столик, который обычно стоял посредине комнаты и на который, делая всего один шаг и придерживая ногой дверь, ставили поднос с едой. Сегодня Катя предусмотрительно отодвинула его к стене, и охраннице пришлось пройти в комнату. Она отвлеклась лишь на минуту, чтобы собрать грязную посуду, оставшуюся с завтрака, но, когда она повернулась к пленнице, ее уже ждал сюрприз.
Катя направила ей прямо в лицо струю дезодоранта и щелкнула зажигалкой; струя вспыхнула. Девушка завопила, зажав ладонями лицо. Катя огрела ее по голове двумя справочниками по садоводству и выскочила из комнаты, не забыв повернуть ключ.
Единственный путь, известный ей в этом доме, лежал вниз по лестнице, в гараж, а оттуда, если получится, во двор и – на волю. Катя, перепрыгивая через ступени, неслась вниз. Вот и дверь гаража. Она влетела внутрь. Машина на месте, ключи торчат в замке зажигания, она бросилась к дверце, но на этот раз сюрприз ждал ее. Что-то тяжелое опустилось на затылок, и, проваливаясь в обморок, она почувствовала, как ее подхватили у самой земли сильные руки «Антуана».
УТКИН
21 февраля
Иван Сергеевич Уткин, ловко орудуя помазком, разглядывал себя в зеркале и находил, что с этой кремовой бородой он очень похож на сказочного Санта Клауса, только лысину, пожалуй, нужно прикрыть красным колпаком, и тогда можно отправляться разносить подарки. Но «Жиллетт» нежно заскользил по щекам, на глазах превращая его из деда мороза в обычного человека с несколько вытянутым лицом, унылым ртом и крупным носом, человека, который неплохо сохранился в свои пятьдесят шесть, если не считать темных кругов под глазами, причиной которых являлась регулярно устраивавшая забастовки печень.
Из кухни доносился звон посуды и аромат свежезаваренного чая – Наталья хлопотала с завтраком. В семейной жизни все же есть свои прелести. Особенно когда жена молода и очаровательна.
Наташа была вдвое младше его, но разница в возрасте никого из супругов не смущала. Год назад, когда они только познакомились, он не мог понять ее интереса к лысеющему нудному типу с полным набором вредных привычек и взрослой дочерью. Но их связь оказалась не кратковременным флиртом, в которые часто пускаются молоденькие девушки, пресытившиеся своими сверстниками. И когда Уткин предложил оформить сложившиеся отношения в законном порядке, Наташа согласилась не задумываясь и с радостью.
Она была кандидатом искусствоведения и трудилась в Пушкинском музее изобразительных искусств, куда ей надлежало являться к десяти часам, но каждое утро она вставала в половине восьмого, чтобы приготовить ему завтрак. Иван Сергеевич многократно уговаривал молодую жену не насиловать себя и не нарушать сладкий утренний сон, но она была непреклонна в своем желании не дать ему окончательно угробить себя жирной яичницей или, напротив, пустым кофе. Наташа проповедовала теорию здорового образа жизни, и потому завтрак в ее исполнении состоял из хлопьев мюсли, фруктов, поджаренного черного хлеба, йогурта и чая «Ahmad». Она вообще не терпела кофе, а когда у Ивана Сергеевича стало регулярно пошаливать сердце, кофе был репрессирован навсегда.
Белой вороной на безупречно сервированном столе выделялась старая синяя, с аляповатым белым рисунком (веселый утенок) фарфоровая чашка, с отбитой и после приклеенной ручкой. Эту чашку подарила Уткину Катя почти двадцать лет назад. Она экономила на школьных завтраках три недели и в день его рождения преподнесла этот шедевр гончарного мастерства, страшно стесняясь, что не хватило денег на более достойный подарок.
Уткин очень дорожил семейной реликвией, и в конце концов жена смирилась с таким вопиющим нарушением гармонии на столе.
Настенные часы пробили половину девятого – пора на работу. Наташа вышла проводить мужа в прихожую. На голову ниже его, она выглядела совсем девочкой в свободном мягком платье до щиколоток и такой же свободной кофте, рукава которой почти скрывали ее пальцы. По мнению Ивана Сергеевича, ей нужно было бы, наоборот, с гордостью демонстрировать окружающим свою фигуру, но она ценила в одежде прежде всего удобство, потом простоту и уже в последнюю очередь задумывалась, насколько ее образ соответствует течениям в современной моде. Уткин чмокнул ее на прощание и уже переступил порог, когда раздался телефонный звонок.
– Подожди, может, что-то важное. – Наташа помчалась к телефону, а он вернулся обратно в прихожую, машинально отметив, что возвращаться – плохая примета.
