— Вы сейчас меня арестуете?
— Зачем? — искренно изумился Турецкий, и она поняла, что он не врет. — Вы будете работать, заниматься своими делами до тех пор, пока от вас не потребуют дачи свидетельских показаний. Ничего сложного — надо будет просто рассказать всю правду. Вы можете сделать это и раньше, написав чистосердечные признания, скажем, на мое имя, объяснить, что никакого отношения к делам Баранова не имели, а что видели?.. Ну вы же не следователь, в конце концов, чтобы на всякий мелкий, с вашей точки зрения, факт обращать пристальное внимание. И это вас освободит от ответственности.
— Но ведь я же прятала его, так получается, а вы сами говорите об уголовной ответственности.
— Заметьте, Оля, выражение «уголовная ответственность» я ни разу не произнес, это вы сами сейчас так назвали свои деяния. Но ведь вы же действительно могли не знать, что Баранов — преступник и что те акции организованы им самим, верно? А прятаться он мог от своих недоброжелателей, которых у него, при его-то профессии, возможно, немало, так? А вы просто помогли найти ему временное убежище, воспользовавшись отсутствием в Москве ваших друзей. Так что же здесь преступного, а?
Демагогия, знал Турецкий, тем и хороша, что может в устах опытного человека представить в одну минуту черное белым, в зависимости от требования момента. Такой момент и настал. Ольга Ивановна колебалась, — значит, следовало сделать легкий толчок — и она из твоего врага превратится в союзника.
— Да, в общем-то, да-а… — задумчиво протянула она. — Я как-то сразу и не подумала… Вот ведь куда, Александр Борисович, могут иной раз нас затянуть наши бабьи привязанности… А ведь все казалось таким простым и понятным…
— Мимикрия тем и опасна, Оля, что, умело пользуясь ею, человек запросто выдает свои преступные замыслы за самые привычные человеческие проявления. И чем убедительнее он это делает, тем больше мы им восхищаемся.
— Да, вы правы. Что ж, я готова поехать с вами… Мне надо будет, — она хмуро усмехнулась, — как показывают по телевизору, сделать так, чтобы он открыл дверь и не оказывал сопротивления?
— Ну вы уж его действительно держите за отпетого уголовника со многими судимостями! — засмеялся Турецкий. — Дверь он вам откроет. А мы ему объясним, надеюсь без мордобоя, зачем явились. И от того, как он станет себя вести, зависит его будущее — это уж могу сказать стопроцентно. Признание ведь всегда отчасти облегчает вину. А он крепко виноват, и самое время подумать об этом, чтобы не отягощать свое будущее более тяжкими преступлениями… Хотя, я думаю, он уже и сам все прекрасно понял и дополнительных объяснений ему не потребуется. Так едем?
— Что поделаешь? Мне ничего другого не остается.
— Да, в общем-то, вы правы… Кстати, Оля, вот такой попутный, что называется, вопрос. Вам незнаком доктор, который тоже занимается наркологией, — профессор Долин Роберт Каспарович. Кажется, он владеет частной клиникой «Гиппократ», не слышали?
Она подумала и честно ответила:
— Нет, скорее всего, нет, хотя… Может быть, именно что-то слышала, ведь круг наркологов не так велик, как, кажется, вы понимаете… Но мне он незнаком, это точно. Может, Слава знает… — вот так, запросто, назвала она Баранова и тут же поправилась: — В смысле доктор… знает. То есть он-то наверняка, особенно если тот работает в нашем округе.
«Это хорошо для нее, — подумал Турецкий, — значит, Баранов все-таки посвящал ее не во все свои преступные замыслы…»
— Ну что ж, сообщите о своем отъезде — ненадолго — своим коллегам, да поедем. И запомните, Оля, от вас сейчас требуется только одно — спокойствие. Постарайтесь держать себя в руках, не срывайтесь. А доктору, если он спросит, объясните, что у вас просто иного выхода не было. Потому что любые другие варианты задержания были бы весьма чреваты для него. Это и будет вашим алиби, если хотите…
Глава девятая Каждому по заслугам
1
Вячеслав Сергеевич чувствовал себя зверем, загнанным в угол. Ну, если быть более точным, не столько зверем, сколько добычей.
Будучи человеком достаточно умным, он частенько в последние дни обдумывал прошедшие события и видел со своей стороны массу допущенных промахов. И вот уже стала вызывать в нем сомнение такая уж крайняя необходимость акции с бомбой на собственном пороге. Зачем он это придумал? Следовало ограничиться только одним взрывом, но даже в этом не был теперь уверен Баранов.
Вынужденное одиночество заставляло постоянно размышлять и искать ту единственную ошибку, за которой последовали все остальные…
Да, он, доктор Баранов, способный, как все вокруг говорили, нарколог, хотел жить красиво. Хотел, и все тут! И никто ему не мог этого запретить. А, напротив, внутренний голос словно подталкивал: ты можешь! А раз можешь, то и должен. Вон другие, — например, Роберт Долин может себе позволить проводить время от времени выходные в Париже!.. Он может позволить себе обедать в шикарных клубных ресторанах, куда его всегда с удовольствием приглашают! Он умеет… многое умеет, увы, хотя врач он никакой в буквальном смысле, зато гонору, важности и способностей проникать всюду у него не отнимешь. И в клинике своей он тоже как врач абсолютный нуль. Зато какая у него клиника! А клиентура! Какие гонорары он получает! На международные симпозиумы летает почетным гостем! И все это делают его деньги…
Баранов прекрасно знал, что у Роберта за спиной творятся какие-то подпольные дела, определенно связанные с криминалом, но на поверхности-то что? А сверху сплошная респектабельность, вежливость, учтивость — по самым высоким европейским стандартам. И еще — связи! Такие, о которых приходится только мечтать рядовому директору наркологического диспансера!
Это ведь Роберт, которого Вячеслав Сергеевич помнил еще по медицинскому институту, в приватной беседе как-то посоветовал приятелю при необходимости воспользоваться услугами его клиники. Нет, не в смысле лечения, тут Баранов и сам знал, что и как надо делать, а для решения чисто организационных, а иной раз и бытовых проблем, которые, бывает, возникают на каждом шагу. Как он в шутку заметил, его «гиппократы» — он имел в виду младший медицинский персонал — способны на многое, а при острой необходимости даже рот иному крикуну заткнуть. Либо грамотно с конкурентом переговорить. Они крутые ребятки, Роберт сам подбирал их в свою команду. Да и потом, при его-то размахе и клиентуре клиника постоянно нуждается и в соответствующей охране. Вот они и совмещают свои «высокие» должности — и охранники, и как бы «санитары леса».
Роберт же и подсказал Вячеславу — опять-таки чисто по-приятельски, за рюмкой дорогого коньяка, — что его, Баранова, диспансер — это всего лишь маленькая ступенька на пути к успеху и достатку. Можно всю жизнь просидеть на одном месте, довольствуясь тем малым, что уже имеется. Но можно и рвануть вверх, сознательно поломав на своем пути ненужные барьеры и шлагбаумы. Победителей ведь не судят. Опять же можно всю жизнь просидеть на хорошем месте, всю жизнь быть исполняющим обязанности — а можно стать тем, кто ты есть на самом деле!
