Знакомство на улице с женщиной, одетой по-зимнему, обычно не бывает долгим, но больше всего Грязнова удивила все-таки объемистая сумка, которую Турецкий не без труда извлек из багажника. Слава подошел к Сане и негромко сказал:
— Она с ума не сошла? Это что, переезд вместе со всем домашним хозяйством? Дама меняет гарнизон? Я на это, честно говоря, не рассчитывал. А ты-то куда смотрел?
— Чудак, а куда смотрит мужик, когда видит красивую бабу?
— Ты так остроумно ставишь вопрос?
— Я его никак не ставлю. Если ты полагаешь, что я ее собираюсь у тебя поселить, то давай лучше сразу отвезу ее в Бутово. Просто куплю чего-нибудь пожрать по дороге.
— Ты меня не понял, Саня, — внушительно сказал Грязнов, — я никому в гостеприимстве не отказываю, это мой принцип. Поэтому не обижай. Но стоит ли овчинка, как говорится, выделки? Она умеет что-нибудь, вообще? Готовить, к примеру?
— А вот и проверим. Я до сего дня в ее доме не питался. Даже чаю путем попить не удалось сегодня. Вот и поглядим…
Без тяжелой шубы, в элегантном брючном костюме почти в обтяжку, Ева — при ее-то формах — сразу вызвала пристальный интерес у Грязнова, поскольку это был, как говаривал мультяшный ослик Иа, его любимый размер. Ну и вместе с интересом, естественно, проснулась и некоторая ревность к другу Сане, который и тут ухитрился перебежать дорожку и прийти к финишу первым. Ну в самом деле, чего бы именно ему, Грязнову, не отправиться выяснять подноготную Давида Грицмана к нему домой? Вот и обошел бы на повороте. Но это все так, пустые и шутливые байки на тему знакомства с приятной женщиной. А Ева, слыша их дружескую, легкую пикировку и почти физически ощущая на себе заинтересованные взгляды то одного, то другого, словно купалась в них, как обнаженная пловчиха в залитом слепящими прожекторами бассейне. И ее, похоже, одолевала в свою очередь известная мысль курицы, удиравшей от петуха, — «Не слишком ли быстро я бегу?».
Понимая, что застольный разговор в любом случае коснется важной для них темы, которая беспокоила «свежеиспеченную» вдову больше всех остальных, Александр Борисович решил не затягивать и начал первым.
Он изложил примерную версию, по которой Давид Грицман оказался жертвой доктора Баранова. Как это все было проделано, они уже обсуждали сегодня, и повторения не потребовались. Но по-прежнему оставался загадкой главный вопрос: за что? Чем мог так сильно насолить Давид своему приятелю, что тот решился на фактическое убийство? Другими словами, все подвел как бы к дорожно-транспортному происшествию, из которого живыми люди, как правило, не выходят.
Что могла рассказать им, поддавшись желанию быть с новыми друзьями до конца откровенной, но по-прежнему настороженная и словно ожидающая подвоха, Ева? Что ей было известно вообще о деятельности своего мужа? То, что он баловался наркотиками? Да, это ясно, теперь не только ей одной. А на что он жил? На что содержал богатую квартиру, жену и дорогую машину? Где он трудился? За что получал деньги? Где брал их на те же наркотики? Уж об этом-то она могла если не знать твердо, то хотя бы догадываться.
И теперь оба мужчины с ожиданием смотрели на нее.
А что, если он был удачливым бизнесменом? С широкими связями. Да, и среди его многочисленных знакомых — иначе не собралось бы на похороны столько народа — имелись, вероятно, и криминальные связи. А у кого их сегодня нет? Смешно говорить об этом прокурору и генералу милиции, но ведь оно так?
И Саня со Славой подтвердили, что нынче в России действительно так. Криминал давно уже слился с бизнесом. И поэтому, может быть, именно в бизнесе Давида и следует искать причину его гибели? И нечего вокруг, что называется, огород городить?
Это сложный вопрос. Разумеется, Давид мог иметь врагов, желавших ему любых бед, вплоть до смерти. Но желать и сделать — не одно и то же. К тому же все отмечали его легкий, незлобивый характер, его умение ладить с другими людьми и находить с ними компромиссы. На него, например, за все годы не было ни одного покушения — это о чем-то говорит? Потом, он никогда не рвался в лидеры, ему вполне хватало того, что он имел. Но теперь, после его смерти и ввиду того что у него не осталось никого из наследников, кроме супруги, которая в бизнесе ни черта не смыслит, с ним придется расстаться. А это все-таки несколько приличных бутиков модной одежды и обуви. И охотников на них найдется, видимо, немало. Недаром вот уже кого-то сильно беспокоит знакомство вдовы с помощником генерального прокурора. И уже пошли какие-то угрозы. А если узнают еще и о Грязнове, то вообще пиши пропало, сживут со свету. Поэтому Ева так признательна им обоим за то, что они приняли горячее участие в ее судьбе, и надеется, что они со своим опытом подскажут ей ее дальнейшие шаги, чтобы вдове совсем не остаться, как говорится, на бобах.
А что, весьма трезвая мысль! Об этом, кстати, тоже следовало подумать, коли уж они приняли на свои плечи такую благородную ношу. Но это не сейчас, это потом, позже, когда решится главный вопрос.
— Какой?
Вопрос Евы вызвал у обоих некоторое замешательство. Кажется, эта прекрасная дама, которая умела вкусно готовить, участвовать без жеманного кокетства в мужской компании и не стесняться острых выражений, решила, что мир действительно крутится исключительно вокруг ее очаровательного стана. Как — какой? Возбуждено же уголовное дело! Совершены убийства! Вот и надо в первую очередь найти и наказать виновных!
— А что, нельзя это делать все вместе? И чтоб искать, и мне помогать?
Друзья переглянулись и невольно вздохнули. «Девушка» в самом деле годилась только для одного дела, увы…
Грязнов через какое-то время вышел на кухню покурить. В комнатах он предпочитал дышать чистым воздухом. А через несколько минут — с той же целью — туда вышел и Турецкий. Они посмотрели друг на друга и усмехнулись.
— Похотливая пустышка, — печально заметил Грязнов. — Я думаю, тебе хватит ума не вешать на наши шеи еще и дело об утоплении этого Додика?
— Зачем, пусть расследуют те, кто пожелает его возбудить, все равно они ни к чему не придут. Зато по нашей линии вполне может наступить полная ясность. Это когда мы окончательно раскрутим Баранова. Лишний обвинительный эпизод в его деле. Вот тогда и поможем коллегам. А специально заниматься Додиком ни я не буду, ни кому другому не посоветую. Да там, по-моему, и не собираются, вообще, возбуждать его. Все же предельно понятно. Наркота, авария, сам виновный в ней погиб. Впрочем, что я тебе рассказываю? Ты же сам мне об этом и говорил.
— Ну говорил… Но речь-то не о нем сейчас, а о ней.
— А ты чего от нее хотел? Цитат из философов? Но до них мы еще не дошли. И вряд ли дойдем — с такими темпами. Я вот теперь про девятины эти думаю. Как она их организует, чтоб и нам, ну кому-нибудь, поприсутствовать незаметно.
— Элементарно. Пусть соберет народ не у себя дома, а в каком-нибудь кабаке. Этих забегаловок сейчас на каждом шагу. Бабки небось есть, и самой не возиться. А заказать можно по телефону.
