Задача? Немедленно познакомиться с воображаемой дамой его сердца, и желательно как можно ближе. Лучше совсем вплотную.
Юный, цветущий вид капитана, его краснощекое, особенно с улицы, лицо, говорящее о прекрасном здоровье и не растраченных еще физических силах, должны были определенно привлечь внимание Варвары, с утра до вечера болтающейся между врачами, пропахшими лекарствами, и наркоманами с алкоголиками, тоже провонявшими известно чем.
Кстати, неплохо бы и самому слегка освежиться перед первым свиданием туалетной водой — подороже и поприятнее. И почаще потом менять свой запах — многие женщины это по-своему ценят. Последнее было уже из собственного опыта Александра Борисовича — по молодости, разумеется.
Куда с ней деваться? Да куда угодно, хоть и на отцовскую дачу в Фирсановке, — не раз, случалось, бывали там прежде Грязнов с Турецким на шашлычках, это еще когда отец Володи пахал в МУРе, в заместителях у Славки. Дом хороший, зимний, это они оба помнили, так что и для приятного свидания имеются все условия.
Можно использовать и второй вариант. Пусть Вячеслав отстегнет на короткое время — а долго этот роман длиться и так не будет — одну из своих старых конспиративных квартир. Сохранил, поди, кое-что для служебных-то нужд.
Короче говоря, под флагом зависти к Турецкому, который загорелся минутным сладострастием, и ничем иным — поскольку об этом многим сотрудникам уже известно, — Володя собрался быстро и решительно перебежать шефу дорожку. В любви никакие договоры и условности не существуют! Другими словами, вот он тут: в одной руке цветы, в другой — хороший коньячок, в кармане шелестят купюры, выделенные на оперативные нужды, но в данном случае предназначенные для утоления неожиданных желаний, и звякают ключи от хаты, где никто любовников не побеспокоит. Причем конспиративная квартира может быть даже лучше, поскольку она хранит аромат неожиданности, а также причастности к служебным тайнам.
Это первый шаг.
Второй надо сделать только после того, как девушка действительно сочтет себя полностью удовлетворенной и даже частично чем-то обязанной за такой стремительный подарок любви. Этот следующий шаг обозначит мягкий и ненавязчивый переход к той теме, которая уже была, как бы между делом, заявлена Володей заранее. То есть проблемы наркологии. Что должно интересовать? Контингент пациентов. Нет ли среди них таких людей, которые бы смертельно завидовали Вячеславу Сергеевичу?
Кстати, о нем следует говорить только с повышенным пиететом — как о личности значительной, неординарной, перспективной и соответственно требующей особой к себе заботы и внимания. Кроме возможных «злодеев» неплохо было бы услышать и о друзьях доктора. Или о близких ему людях. Или о товарищах, собутыльниках, женщинах, с которыми он встречается, являясь холостяком, так что ничего зазорного в этом нет. Володя тоже ведь холостой, хорошо понимает его. Как и девушку Варю, которая также стремится урвать от жизни, пока молодая, как можно больше удовольствий и наслаждений. Это тоже нужно подчеркивать, ибо возведение даже обыкновенной похоти в ранг высоких материй, причисление ее к области возвышенных чувств, непременно будет способствовать самоутверждению данного объекта и, как говорил один сатирик, возвышать его (ее) над самим собой, любимым (любимой).
Попутно было бы неплохо выяснить, кто посещал доктора в последнее время, с кем он встречался на работе, к кому ездил в гости или просто на встречи. Особо это касается тех лиц, которые являлись во внерабочее время, из-за которых доктору приходилось задерживаться после окончания рабочего дня. Словом, необходимо изучить все его окружение. Но сделать это надо так, чтобы сам он ни о чем не догадывался, даже не помыслил, что его пасут. Или, не дай бог, прослушивают телефонные разговоры. Это табу.
И если девица согласится принять участие в такой вот игре, которая для нее самой, с одной стороны, покажется действительно шутливой и абсолютно неопасной забавой, а с другой — явится неоценимым подспорьем в расследовании, можно будет считать, что дело выгорит. И тут чем больше искренности и юношеского наива, тем лучше. Ведь она наверняка полагает себя опытной сердцеедкой, если не сказать большего.
Вячеслав Иванович, также внимательно слушавший поучения Александра Борисовича, лишь ухмылялся и покачивал головой.
— С такой глубокой и детальной психологической разработкой, Саня, я бы плюнул на свое кресло да сам пустился во все тяжкие! А что? Никакого же риска!
— Так за чем же дело? — усмехнулся Яковлев, так и сверкавший глазами.
— За тем, что задание поручено тебе, а, к сожалению, не мне, — вздохнул Грязнов. — Мне бы такого учителя в моей оперативной молодости, Володя, я бы далеко пошел!
— Да вы и так вроде…
— А был бы еще выше. Ну, надеюсь, у тебя нет существенных возражений? Просьб никаких?
— Только одна, — вдруг, смутившись, сказал Яковлев.
— Валяй какая? — Грязнов с Турецким незаметно перемигнулись.
— Чтобы это… ну чтоб мое задание, вот как сейчас, больше не обсуждалось. Я имею в виду при Гале, ладно?
Старшие товарищи снова переглянулись и почти одновременно уверенно заявили:
— Да ты чего, Володь?..
— Как тебе в голову такое могло прийти!.. Это ж важнейшее оперативное поручение!..
— Это как разведчик в глубоком тылу врага! Ну как Штирлиц!..
— Нет, Саня, Штирлицу было проще, к нему даже жену на свидание привозили, ты вспомни. А тут придется все самому. Все до последней мелочи. И каждый шаг свой при этом контролировать.
— Да ладно вам, ей-богу! — совсем уже засмущался Яковлев.
— Ты как с высоким начальством-то разговариваешь? — шутливо рассердился Грязнов, но, продолжая улыбаться, добавил: — Ладно, тайну сохраним. Удачи тебе. А ключик все-таки возьми.
Он открыл ящик письменного стола, пошарил там и вытащил обыкновенный ключ от английского замка, прикрепленный к визитной карточке.
— Тут и адрес. С собой не таскай, но запомни твердо. Постарайся быть постоянно на связи. Свободен, привет родителю…
3
Галя Романова, которой досталась самая нудная и неблагодарная оперативная работа, но которая требовала особой тщательности и чисто женского обаяния, умения разговорить незнакомого собеседника, отправилась на Бережковскую набережную.
Задание осложнялось еще и тем, что со дня взрыва, унесшего жизнь женщины и разрушившего несколько лестничных пролетов со всеми службами — мусоропроводом, лифтами, выбитыми в доме стеклами, — дыры удалось отчасти залатать — люди-то продолжали жить, ходить на работу, выгуливать собак, водить детей в школу. Никто ж их не выселял. Объявили, что взрыв был четко направленного действия, то есть организован специалистом, поэтому так мало пострадавших. В противном случае жертв было бы несравненно больше.
И вот теперь, по прошествии двух недель, мало кто хотел вспоминать то, что случилось.
