Сегодня он выехал на очередную вылазку за ранними грибами, на этот раз — за летними опятами. Жена Мария Александровна прихворнула и компанию составить ему не смогла, поэтому он отправился недалеко. Знал он тут, в паре километров от Матвеевской, отличное местечко. Грибов набрал много, настроение, несмотря на трагические события последнего месяца, было приподнятое. Так было всегда: если что-то в жизни не ладилось, Иван Никифорович шел в лес. Если время выдавалось подходящее, собирал грибы. Старался не расстраиваться от малых урожаев: все равно приятно — просто вдыхать полезный лесной воздух, наслаждаться тишиной и покоем. И лес обязательно подсказывал ему правильное решение.
Но сейчас сомнений у него никаких не было. В правильности своего решения Силкин был уверен: он должен был во имя памяти товарищей рассказать Турецкому и его людям все, что знал об этой темной истории, — и он рассказал. Так поступил бы на его месте каждый.
Подростки, видимо, допили свое пиво, разрешили конфликт с пенсионеркой (краем глаза Силкин видел, что она демонстративно поднялась и пересела подальше от компании) и снова расшумелись. В другое время он, может быть, одернул бы их, призвал к порядку, но сейчас, на фоне случившегося с Голобродским и Рафальским, детские шалости уже не казались ему непростительными проступками, требующими немедленного пресечения.
— Мы, короче, на днях будем играть в петанк на Болотной площади, приходите позырить!
— Петанк — отстой. Я вот купил горный байк, с лестницы учусь съезжать.
— Ну и как?
— Нормально, крыло только помял слегка и локти разбил.
— Ну ты жжешь!
«И слова, казалось бы, все знакомые, а о чем говорят — не поймешь».
В это время один из подростков, выделив Силкина из толпы как самого, что ли, «своего», подошел к нему и попросил прикурить.
— Не курю, молодой человек! — гордо сказал грибник. — И вам не советую! Вот сколько мне, по-вашему, лет?
— Шестнадцать? — неуверенно спросил подросток.
— Да нет, конечно, — даже испугался Силкин.
— А выглядите на шестнадцать! — ответил его собеседник и вернулся к своей компании. Компания немного пошушукалась, потом захохотала.
«Это они надо мной, стариком, насмехаются, — внутренне вознегодовал Силкин. — Хороша у нас молодежь, да!»
Он немного отошел от подростков, чтобы не слышать их тарабарщины, и оказался рядом с той самой пенсионеркой, которую чуть не задело пробкой от пива. Пенсионерка вовсю болтала о чем-то с молодой мамашей, державшей на руках упитанного лысого карапуза.
Народу на платформе все прибавлялось: электричку ожидали с минуты на минуту, а она опять запаздывала.
— И конца-края этому нет! — жаловалась пенсионерка. — Уж сколько раз я тут ездила — не было такого, чтобы электричка вовремя пришла!
— Да вы преувеличиваете!
— Я? Преувеличиваю? И ничего я не преувеличиваю! Довели страну! Сплошные ток-шоу за стеклом какие-то, прости господи. Вы слыхали, да, как перед самым Днем Победы ветерана убили, а потом это по телевизору показали?
— Что показали? — Мамаша, видимо, вся была поглощена заботами о своем чаде и телевизор не смотрела.
— Ну как же! Убили старика-ветерана на Красной площади, а это все на камеру снимали. Мне подруга рассказывала, что это такой трюк, чтобы побольше зрителей привлечь! Повышение рейтинга канала называется! Она говорит, его не по-настоящему убили, это подставной артист!
— Не может быть! — ахнула мамаша.
— Еще как может! Моя подруга говорит — это артист загримированный, она его в театре видела. Назвался ветераном, а сам алкоголик, пьет, не просыхая, ему лет сорок, а выглядит на все семьдесят. Ни стыда у людей, ни совести!
Тут Силкин не выдержал — хоть и не в его правилах было вмешиваться в чужие разговоры, но это уже было чересчур.
— Да знаете ли вы, гражданка, что моего друга Голобродского, которого вы тут называете актером и алкоголиком, убили по-настоящему? — прогремел он. — Может быть, вы хотите получить справку, удостоверяющую сей факт? За подписью советника юстиции Турецкого подойдет? Или он тоже загримированный актер?..
— Мужчина, да что вы как с цепи сорвались? Что вы ко мне пристали со своим Турецким! — отмахнулась от него пенсионерка. — Лечиться надо, если нервишки пошаливают!
— В самом деле, мужчина, оставьте нас в покое, — поддакнула мамаша.
— А! — махнул рукой Силкин и вернулся туда, где стояла подростковая компания.
Наконец электричка, которую все с таким нетерпением ждали, появилась на горизонте. Подростки «чпокнули» очередную бутылку пива и, гомоня и громко гогоча, двинулись к краю платформы. Их примеру последовал и Силкин. Народу на платформе было не то чтобы много, но достаточно, однако бывалый грибник знал одну примету, по которой можно было определить участок платформы, перед которым окажется одна из дверей электрички. Достаточно было посмотреть на рельсы и найти место, максимально закиданное окурками: ведь люди в большинстве своем дымят до последнего и выбрасывают сигарету под поезд, уже входя в вагон.
Выбрав для себя такое месторождение окурков загодя, Силкин стал ждать приближения электрички. Но подростки, видимо решившие, что под платформой он углядел что-то интересное, столпились рядом с ним и стали тупо глядеть вниз: разумеется, они не знали о примете, известной Силкину, — современная молодежь вообще ничего не знает…
Когда электричка подходила к платформе, кто-то ощутимо толкнул Силкина в спину, и он почувствовал, что теряет равновесие и летит навстречу стремительно увеличивающемуся испуганному лицу машиниста за лобовым стеклом надвигающегося локомотива. Но в последний момент скверные подростки схватили старика за плечи — благо старая «грибная» куртка, пошитая из плащ-палатки, могла выдержать и не такое — и буквально вытащили его из-под поезда. Мягкой посадки, к сожалению, не получилось. Удар о платформу привел Силкина в чувство. А вокруг уже толпились его спасители:
— Дяденька, с вами все в порядке? Вы не сильно ушиблись?
— Хулиганы! — заливалась давешняя пенсионерка. — Человека чуть под поезд не столкнули!
— Милиция, милиция! — кричала молодая мамаша. — Человека убили!
Помощник машиниста пробежал вдоль состава с просьбой сесть в вагоны или отойти от края платформы.
— Тут у вас человека чуть не убили, а вы хотите ехать? — наседала на него пенсионерка. Она чувствовала себя неформальным лидером.
— Да кому он нужен? — отбивался помощник. — Голова закружилась от жары — вот и упал! А вы будете так кричать — и у вас закружится.
— Хам! Хам! — захлопала крыльями «бабушка».
— Этого мужчину пытались столкнуть с платформы, — сказал помощнику машиниста один из подростков. — Я это видел и могу засвидетельствовать. Вызовите, пожалуйста, милицию.
