Братья помолчали.
— Вам подлить? — спросил гостя Алекпер, показав на кофейник.
— Извольте, — кивнул тот. — Замечательный кофейник. Такие делали только в старину. Моя Фирюза собирает антиквариат, причем в основном европейский. Но я предпочитаю персидский или армянский.
Ведь угораздило же этих армян принять христианство! Такие головы, такие таланты...
Он покачал осуждающе головой, принимаясь за кофе.
— Полагаете, они избежали бы землетрясения и взрывов на газопроводе, если бы приняли мусульманскую веру? — спросил не без иронии Алекпер.
— А можно я вас спрошу? — отставил свою чашечку Мансуров. — Вы можете предъявить мне полномочия, данные вам Президентом? Вы уверены, что он всецело одобрил бы вашу позицию на этих, как вы их называете, переговорах? Судя по последним его заявлениям, — это сомнительно.
— Политика малой страны, обладающей огромными запасами нефти, как вы верно недавно заметили, редко может быть однозначной, — осторожно произнес Самед. — Но здесь, у себя дома, мы с Алекпером можем называть вещи своими именами. Поэтому считайте, что такие полномочия у нас есть...
Часть третья. ХЕППИ-ЭНД - НАША ПРОФЕССИЯ
1
— Вот смотри, что я заметил, — сказал я Солонину. — Можно сказать, выявил закономерность...
Я разложил перед ним газетные вырезки.
— Вот приехал представитель Франции в Грузию, подписали безобидный протокол о намерениях, и тут же последовал взрыв газопровода, питающего Грузию через Дагестан. Дальше... Соглашение о военно-техническом сотрудничестве между Арменией и Россией. В ответ такая же акция на том отрезке газопровода, что питает Армению...
— Похоже, кто-то таким образом корректирует политику этих республик? — спросил Солонин. — Но где его искать, этого кого-то? Здесь, в Азербайджане?
— В Азербайджане взрывают метро, — сказал я.
— В Москве взрывают троллейбусы, — добавил Солонин.
— Значит, кто-то еще? — спросил я. — Пресловутая третья сила?
— На которую выгодно все сваливать, — усмехнулся Витя, закидывая, по обыкновению, свои длинные ноги на спинку кресла. — Как прежде все сваливали на Господа Бога.
— Просто есть две противостоящие силы, которые наносят друг другу удары, а общественность охает, ахает, не зная, что и думать. И валит, ты правильно заметил, на третью силу, — сказал я. — Вот смотри... Переговоры Азербайджана и Англии о дальнейшем расширении разведывательных работ под дном Каспийского моря. Теперь обрати внимание, что здешние газеты пишут об этом с нескрываемым злорадством — отстранена Россия.
— За какое число газета? — вскочил Солонин.
— Вчерашняя...
— Значит, судя по вашим прикидкам, не сегодня завтра следует ожидать взрыва в метро. — Солонин снова рухнул на диван, закинув ноги на спинку кресла.
— И что теперь делать? —'спросил я.
— Предотвратить взрыв... Но вот где он последует? И где после этого свершится ответная акция?
Мы взяли схему Бакинского метро, но вскоре отказались от поисков... Закономерности в диверсиях не было и быть не могло.
Где-то на какой-то станции в вагон закладывали взрывчатку с часовым механизмом... Где рванет — оставалось неясным. Это в Москве можно контролировать лиц кавказской национальности прямо у входа. Здесь сплошь все свои, братья мусульмане. Европейцы ездят в основном на машинах, разве что старики на общественном транспорте, но они мину в метро не понесут...
— А есть ли у нас хоть какая-нибудь зацепка, Александр Борисович, чтобы предотвратить взрыв? — спросил Солонин. — Нам бы хоть удостовериться, что закономерность взрывов, о которой вы говорили, есть. Тогда уж можно думать, как предотвратить последующие взрывы здесь и в Москве. А если позвоним сейчас тому же Алекперу, то сразу примут меры, закроют метро по техническим причинам. Это вспугнет негодяев, и они найдут применение своим темным силам в другом месте. Взорвут что-нибудь в театре, в парке культуры или на пляже. Возможности у них, имеющих доступ к пластиковой взрывчатке, безграничные.
— Значит, будем проверять свои догадки, а люди пусть гибнут? — спросил я.
— Вы меня достали, — опять вскочил Солонин. — Надо действовать. В конце концов, эти две задачи — закономерность и конкретный взрыв — смыкаются.
— Пойдешь в метро? — спросил я. — Шанс ничтожный. Ты это хоть понимаешь?
— Это не Москва, — ответил Витя. — Всего- то несколько станций. Авось найду тех, кто проносит мины... Подозреваю, что это мои старые знакомые.
— Ты уже, наверное, вызываешь у них суеверный ужас, — заметил я. — А если взрыв должен произойти не сегодня? Так и будешь ходить в метро, как на работу?
— Не думаю... — ответил он, собираясь. — Они дали кому-то сигнал, что данный взрыв приурочен к такому-то событию. В данном случае это то, о чем вы говорили.
— Кто его знает... — пожал я плечами. — Я ведь только предположил.
— Замечательно предположили, — уверил меня Солонин. — Как и в случае с похищением Делары. Угадали на все сто... А им было лень даже подключить свои под слушки, так спешили. Вы мне лучше другое скажите. Эти взрывы происходили в час пик, не так ли?
— Как правило, — ответил я. — Для большего устрашения.
— И публичного резонанса, — добавил Солонин, приторачивая себе под куртку довольно сложное сооружение.
— Это что у тебя? — спросил я.
— Химический анализатор, — ответил он, запахивая куртку. — Реагирует на запахи, вернее, на отдельные молекулы, выделяемые в атмосферу пластической взрывчаткой. Лучше я объясню это вам в другой раз, если не возражаете.
— Ты понимаешь, чем ты рискуешь? — спросил я. — Лучше бы рассказать Алекперу о том, чего мы опасаемся...
— Опять вы за свое, — поморщился Витя. — Лучше — хуже, кто это может знать? Они выбирают, когда им нанести удар, а не мы, когда схватить их за руку. Сегодня есть шанс. Ничтожный, но есть. И я рискую вместе с другими. А если скажете Алекперу, то меня схватят при входе в метро как лицо славянской национальности. И что дальше?
— Тогда договоримся так... — сказал я, стараясь сосредоточиться. — До часа пик осталось три, нет, четыре часа. Не будем рисковать. Через три часа я звоню Алекперу. И пусть принимают меры. А ты к этому времени должен успеть выбраться из метро. Согласен?
— Это разумно, — кивнул Витя, будучи уже в полной готовности. — Но боюсь, что террорист заложит бомбу именно в самом начале часа пик. Понимаете? Ему нужно всего-то несколько минут. Значит, поставит он часы минут на пятнадцать, не больше...
— Логично, — сказал я. — И что из этого следует?
