Эта книга от начала до конца придумана автором. Конечно, в ней использованы некоторые подлинные материалы как из собственной практики автора, бывшего российского следователя и адвоката, так и из практики других российских юристов. Однако события, места действия и персонажи безусловно вымышлены. Совпадения имен и названий с именами и названиями реально существующих лиц и мест могут быть только случайными.
Часть первая. ПОХИЩЕНИЕ СЫНА ПРЕЗИДЕНТА
1
Мне приснилось, будто Костя Меркулов позвонил мне по телефону, но оказалось, что это он звонит в дверь.
Время половина десятого, а это ни свет ни заря для человека, пребывающего в заслуженном отпуске.
Ирина встала, открыла дверь, и я сквозь уходящий сон прислушался к голосам в передней, а рука непроизвольно продолжала искать телефонную трубку. Но когда окончательно проснулся — сразу обрадовался.
Дома! И эти, что пришли, теперь спать все равно не дадут. Слава Грязнов, поди, уже откупоривает бутылку армянского, а Костя снимает фольгу с букета роз для жены, вышедшей к ним в халате...
— Вот он, космополит безродный! — сказал Грязнов, заглядывая в приоткрытую дверь. — Только посмотрите на этого гражданина мира. Притворяется, будто спит, а сам вчера прилетел инкогнито — ни слуху ни духу, думал, никто не узнает... Думал, спрячется от меня и будет весь месяц лежать на диване и плевать в потолок.
Пришлось встать, сунуть ноги в шлепанцы и обняться с ранними визитерами. И только после этого увидеть, что Слава явился без коньяка, а Костя чем-то озабоченный — без цветов.
— Есть срочное дело, — сказал Костя в ответ на мой вопрошающий взгляд.
— Сэр! — поднял вверх указательный палец Слава. — У них там на «Пятом уровне», чтоб ты знал, принято обращаться к начальству только так.
— Вообще-то я в отпуске, сэр! — сказал я, приняв правила игры. — И не высуну нос из дома, пока не получу на то санкцию генсека Совета Безопасности ООН. У меня билеты на три лица на Гавайи. Я свою семью давно не видел, если это вам интересно.
— Интересней некуда, — сказал Слава. — Билеты отдашь мне и Косте, а сам полетишь в Баку.
И посмотрел на Ирину. Туда же, куда и я. Мы ждали, что она скажет. Впрочем, ничего нового она не скажет, все ее слова уже известны. Особенно по такому поводу, когда мне надо куда-нибудь срочно отбывать. Новенькое в ее рассказах — это телефонные звонки, которые ее пугают в последнее время. Звонят какие-то люди, не знающие о моем новом поприще. Эти новые хозяева жизни — «новые русские» — полагают, что после работы я буду подрабатывать частным образом, разыскивая их сбежавших подружек или неверных жен. Они не верят, что меня нет дома, предлагают большие деньги, иногда даже рыдают для убедительности в телефонную трубку. Я с ними сталкивался иногда у подъезда, что совсем мне не нравилось. Еще похитят дочку, потребовав, чтобы я занялся делами.
Эти двое на «новых русских» не тянули. Типично старые мои друзья, несколько растерянные от свалившихся на всех нас неразрешимых противоречий. Заявились с мороза и даже не сняли в передней ботинок, отчего за ними в спальню потянулись грязные следы.
— А в чем дело? — спросил я, нарочито позевывая и потягиваясь.
— Есть срочное дело, — добреньким голосом сказал Костя. — Вернее, просьба. А если еще верней — поручение.
— А он тут при чем? — кивнул я в сторону Грязнова. — Или теперь он у нас работает?
— А я за компанию, — подмигнул мне Слава. — Костя один идти боялся. Еще чем-нибудь тяжелым запустишь. А перед моим личным обаянием ты, как всегда, не устоишь...
И неуловимым движением достал откуда-то из-под мышки бутылку армянского. Костя удивленно на него посмотрел. Я тоже прежде не замечал за Славой таких вот эстрадно-цирковых номеров. Наверное, освоил в мое отсутствие. Что с ним будешь делать — не самый последний человек в своем МУРе, с некоторых пор даже первый, а до сих пор такой несерьезный... Нет, не быть ему министром внутренних дел, как и мне, впрочем, генеральным прокурором.
— О деле потом, — ворковал Слава, откупоривая коньяк, — Ириша, не стой, неси куда налить... Костя с утра не пьет, значит, нам больше достанется. Или налить? Или тебе на доклад?
И уже через минуту разливал коньяк в рюмки.
— С возвращеньицем, Александр Борисыч, в родные пенаты! А то не успел человек продрать глаза — и ему сразу о работе... — Он укоризненно посмотрел на Костю. — Разбегутся от такого твоего отношения кадры. Кто в ООН, кто еще дальше.
Пришлось выпить. Приятное тепло побежало по жилам. Замечательное, почти забытое ощущение.
— Вот теперь бы кофейку! — потирал руки Грязнов, который в роли змея-искусителя был не менее талантлив, чем в своей сыскной роли. — И потом можно поговорить... .
— Есть неофициальная просьба Президента Азербайджана к нашему Президенту, — сказал Костя, когда мы выпили по чашечке и Слава наконец угомонился. — В Баку среди белого дня похитили председателя нефтяного консорциума. Он же — сын президента.
— А я туг при чем? — спросил я.
— Ты в этом не замешан, — ответил Слава. — У тебя самое железное алиби среди всех прочих «важняков». И потому тебе решили доверить это дело. Вернее, есть такая просьба.
Я знал, что бывают просьбы куда более обязательные, чем приказ. Судя по суровому виду Кости Меркулова, именно так обстояло дело и на этот раз.
— Если не веришь, можешь связаться с Реддвеем, — сказал Костя, кивнув на мой спутниковый телефон. — С ним согласовано.
— Я тебе верю, — пожал я плечами. — Но кое-что я бы у него расспросил.
— Вы бы присели, ребята, — сказала Ирина, пока я набирал номер. — Знаете, сколько он наберет цифр? Успеете позавтракать.
— И все — на память? — восхитился Слава, следя за моими манипуляциями. — Вот это да!
В Вашингтоне, куда я звонил, Питер имел обыкновение быть в это время дома. Но мог и не быть. И я обрадовался, услышав его голос:
— Хелло, Александр, я знал, что ты позвонишь. Меня тут без тебя взяли в оборот. Мол, только ты сможешь раскрутить эту историю. Я говорю про похищение в Баку. Кстати, это входит в рамки наших интересов. Поэтому я им сказал: валяйте, ребята! Но только если он согласится. Я не потерплю, если моим сотрудникам начнут выкручивать руки. Так ты согласен?
Я мельком взглянул на своих посетителей. Слава напряженно прислушивался, Костя интеллигентно смотрел в сторону.
— Попробуй тут не согласись, — вздохнул я.
Мне нравилось быть гражданином мира.
