У законопослушного Джоныча, должно быть, каждое глазное яблоко стало бы размером с апельсин, если бы он услышал, что его друг Иван сознательно дал ложные показания по делу об убийстве. Но что еще оставалось Бойцову? Он чувствовал, что его обложили со всех сторон. У Акулова все куплены сверху донизу, в прокуратуре и в милиции, — в это Иван Андреевич твердо верил. Не удалось купить честного председателя Бойцова, так по акуловскому приказу его засадят в тюрьму, свалив на него убийство Каревой. Потом, возможно, обвинение развалится, но пока что Бойцова постараются вывести из игры. На его место будет избран другой председатель, который окажется менее несговорчивым… Вот какая чепуха получится, если бы Иван Андреевич признался, что Елизавета Карева приезжала к нему. Следовательно, единственное спасение — молчать. Как это ему еще повезло, что Лада с Прошкой гостили у стариков: ну, Ладушка у него еще туда-сюда, не из болтливых, а как ребенку рот заткнешь?
АЛЕКСАНДР ТУРЕЦКИЙ — МИХАИЛ БАЗАРОВ. СОЖАЛЕНИЯ О СЕРГЕЕ ГРИБОВЕ
На очереди стояло еще одно дело, с которым хотел бы разобраться Александр Турецкий. Это было дело о покушении на жизнь одного из вице-президентов компании «Подмосковье-агро». Является ли оно отдельным или примыкает к ряду уже известных убийств? Предстояло разобраться… О потерпевшем Сергее Грибове и о покушении на него рассказывал в это утро Александру Борисовичу Турецкому молоденький следователь Домодедовской прокуратуры юрист третьего класса Михаил Базаров. В отличие от другого Михаила, Ромова, он не был ни энергичен, ни хамоват. Напротив, этот субтильный человечек, похожий на десятиклассника, пришедшего на сложный экзамен, казалось, вот-вот расплачется. Турецкий невольно задумался, что вызывает в нем столь сильную грусть: судьба Сергея Геннадьевича Грибова или присутствие старшего помощника генпрокурора?
— Оказалось, что нападавшие устроили засаду во дворе дома, где проживал Грибов, — горестно кривя малозначительное, с остренькими чертами, лицо, повествовал следователь. — Было это в городе Домодедово. Вообще-то Грибов обладал несколькими квартирами. Но в этот день он ездил в аэропорт Домодедово, проводил жену и дочь на курорт, в Сочи. Поэтому решил переночевать в своей домодедовской квартире. Преступники, видимо, за ним следили…
— Его кто-нибудь сопровождал? Шофер? Телохранители?
— Никто. Он был один. Грибов сам вел машину.
— А-а-а. Спасибо, продолжайте.
— Так вот, Грибов подъехал к дому. Преступники знали, что жертва обычно оставляет свой «мерседес» на заднем дворе. Сюда же выходят окна квартиры Грибова, расположенной на втором этаже. В шесть часов вечера, когда предприниматель был в двух метрах от автомобиля и уже закрыл сигнализацию брелоком, к нему подбежали двое мужчин. Один из них ударил Грибова по голове тяжелым предметом. Он упал, потеряв сознание. А преступники скрылись с места происшествия. Метрах в пятидесяти их поджидала автомашина «Жигули» седьмой модели бежевого цвета. Гангстеры умчались, но проехали лишь квартал. За гаражами бандиты сожгли машину. По горячим следам преступников задержать не удалось. Скорее всего, у них была еще одна машина, припаркованная где-то неподалеку…
На этом месте Базаров прервал свой прочувствованный монолог, как будто слезы подступили у него к горлу. А Турецкий погрузился в принесенные им документы…
Судьба Сергея Геннадьевича Грибова висела на волоске — он мог бы запросто погибнуть, если бы не местные жители, которые потом выступили в роли свидетелей. Это были парень и девушка, расположившиеся на скамейке неподалеку от места событий. Обледенелая, запачканная сигаретным пеплом и птичьим пометом скамейка — место не самое романтичное, однако влюбленные склонны не замечать гнусную прозу окружающей среды. На счастье Грибова, любовь не настолько лишила Вадима и Люду внешнего зрения, чтобы они смогли проигнорировать происходящее у них во дворе… неужели убийство? Вадим, которому присутствие любимой придало необычайную храбрость, вскочил и, не задумываясь о том, что он безоружен, бросился на подмогу, демонстрируя, что собирается расправиться с бандитами. То ли потому, что бандиты действовали стремительнее, то ли потому, что отсутствие у Вадима оружия все-таки исподволь сдерживало благой порыв, — когда он добежал до места происшествия, там остался только распростертый в позе покойника, однако сохранивший пульс и дыхание Грибов. Вадим и Люда вызвали «скорую помощь», дали показания милиции. Но детально описать преступников и орудие нападения они так и не смогли.
— Грибова отвезли в МОНИКИ, — отдохнув и отпив воды из стакана, продолжил молоденький следователь Михаил Базаров. — Несколько дней он был без сознания, так что допросить его не представлялось возможным. По факту было возбуждено дело о покушении на убийство, которым я и занимаюсь… По всему выходит, что здесь глухой «висяк», — откровенно признался он, сопроводив последнее, далекое от официальности, слово нервным приглаживанием волос.
— А что, сейчас допросить его можно? — спросил Турецкий, у которого сложилось свое мнение насчет «висяка».
— Не думаю… Нет… Надо спросить у врачей. Пока что врачи добро не давали.
— Что, очень тяжелое состояние?
— В данный момент — тяжелое, но не только в этом дело. Врачи говорили, что он, когда придет в себя, долго еще не сможет как следует говорить по-человечески. У него вроде бы поврежден центр речи или что-то такое…
— Понятно, понятно. А вы позаботились об охране пострадавшего в больнице?
— Н-нет. Я не предполагал… — Со стороны Базарова снова последовало нервное приглаживание волос.
— А что вы предполагали? Что если на человека покушались один раз, то повторные покушения исключаются?
Маленькие желтовато-серые глазки Базарова сощурились так, словно он сейчас разрыдается.
— Ладно, ладно, коллега. В данном случае ничего страшного не произошло: охрана уже предоставлена. А вот на будущее — имейте в виду: таких пострадавших нельзя выпускать из-под надзора!
Неискушенному следователю Михаилу Базарову показалось странным то, что Турецкий не столько интересуется происшествием, сколько озабочен нынешним состоянием потерпевшего Грибова. И не столько состоянием его здоровья, сколько его охраной. Однако со стороны Турецкого все было логично. Покушавшиеся и с ним могли поступить, как и с Лейкиным, добить его прямо в больнице. Зато теперь остерегаться повторного нападения на Грибова не стоило: Слава Грязнов и его ребята свое дело знают.
Пожалуй, новое покушение было бы желательно: помогло бы изловить с поличным тех, кто так куролесит!
МИХАИЛ РОМОВ. РАССЛЕДОВАНИЕ В КЛИНИКЕ
Следователь Ромов, расследующий дело об убийстве адвоката Игоря Лейкина, не дремал. Словно пылесос новейшей конструкции, он с утра до ночи проутюживал весь персонал Института нейрохирургии имени Бурденко, в котором скончался Лейкин. При этом выяснились наводящие на размышление вещи.
Прежде всего Миша уделил внимание возможностям проникнуть в отделение. Возможности эти оказались крайне ограниченны, точнее выражаясь, для посторонних их не было совсем. Единственный вход на территорию охранялся человеком, сидящим в полосатой будке, и охранник клялся и божился, что в тот вечер никто мимо него не проникал. А после полуночи он вообще запер ворота, и, если только убийца не птица, попытка перебраться через украшенный колючей проволокой забор была бы для него сопряжена с грандиозными трудностями.
