Получалось так, что поначалу полковник Орехов со своей группой долгое время осуществлял безопасность и охрану Владислава Калачева. И выполнял для босса кое-какие щепетильные дела, связанные с прикрытием таможенных и финансовых махинаций. Деньги за эту «работу» давал олигарх Майстренко, хозяин строительной и цементной империи.
Однако в один прекрасный момент Орехову показалось, что денег, передаваемых ему Калачевым и Майстренко, становится для его растущих потребностей маловато. Человеком он изначально был продажным, поэтому решил предложить свои услуги конкурентам, которые обещали заплатить больше. Переметнувшись в лагерь Полякова, он быстро нашел общий язык с новыми хозяевами. И тут же получил от нового босса задание об устранении Калачева. Орехов и его офицеры, близко зная спортивного босса, могли без труда к нему приблизиться. Калачев вполне доверял полковнику Орехову, доверял своим «крышевателям».
Поляков сообщил Орехову, что новым спортбоссом в Олимпийском комитете на предстоящих выборах будет их человек, первый заместитель Калачева — Федор Егоров. Об этом «все» уже договорились. В этом случае кончится монополия Майстренко, и большинство олимпийских строек отойдет к фирмам Полякова—Сухарева. А группа Орехова будет по-прежнему заниматься тем же, что и ранее, только уже под новым чутким руководством. И, что немаловажно, за новые, значительно бо€льшие деньги.
Но что-то переменилось, и на самом верху решили, что преемником Калачева на его ответственном посту будет не Федор Егоров, как предполагали спортивные боссы, а честный человек Михаил Красин, занимающий пост главы Министерства физического здоровья нации. Судя по итогам проведенных оперативных мероприятий, к убийству Калачева ни Красин, ни его соратники отношения не имели. Но за эту «ошибку» Турецкий себя отнюдь не корил. Напротив, он считал, что должен был проверить все возможные варианты. И был искренне рад, что его первоначальные предположения оказались не соответствующими действительности.
Как только стало ясно, что Красин является фаворитом в борьбе за опустевший пост, Поляков и Сухарев запаниковали. Им позарез необходимо было протащить в руководство олимпийского ведомства Федора Егорова, который был многим обязан олигарху Полякову. Единственным надежным средством решения проблемы руководство корпорации «Оптима-Строй», учитывая мор в окружении Майстренко, считало классический способ: «Нет человека — нет проблемы». Поэтому Михаил Красин был обречен…
Вот этот-то поворот событий и проморгала следственная группа Турецкого. И уж чего Александр Борисович никак не ожидал, исполнителями снова оказалась пресловутая троица, за которой уже вовсю велось наблюдение. Водитель Красина Казаков, которому предъявили для опознания самые разнообразные фотографии, уверенно ткнул пальцем в фото майора Бочкарева: «Он, он стрелял в нас с Михаилом Юрьевичем!» Турецкий принял решение задержать Бочкарева, а заодно и Орехова со Степановым…
— Ты только это, Сань, не переживай так сильно, — утешал верного друга Грязнов-старший. — Обошлось ведь. А эти субчики никуда не денутся теперь. Все равно ведь возьмем.
— Спасибо, Слава, утешил. Теперь действительно ничего больше не остается. Только стишок рассказать.
— Не понял, — с некоторым беспокойством поглядел на Турецкого Вячеслав Иванович. — У тебя температуры нет? Что еще за стишок?
— Тридцать первое декабря. Мужик ставит табуретку и накидывает веревку на люстру. Вдруг распахивается дверь и вваливается пьяный Дед Мороз. Плюхается на диван, смотрит на несчастного мужика и спрашивает: «Чего это ты там делаешь?» Мужик только рукой машет: «Да жизнь — кошмар, не могу я больше, надоело! Решил вот…» Тут Дед Мороз и говорит: «М-да?.. Ну раз ты все равно на табуреточке стоишь, расскажи, что ли, стишок…»
— Понял, не дурак, — ухмыльнулся Грязнов. — Шутка юмора. Это радует, если честно. Значит, ты жив. И значит, мы их возьмем!
Но не тут-то было.
В московском управлении следователям сообщили, что «со вчерашнего дня майор Бочкарев находится в отпуске». Оказалось, одновременно в отпуск ушли и Орехов со Степановым. И, разумеется, никто из них не сидел дома и не ждал визита оперативной группы…
Турецкий и его команда снова били пока, что называется, по остывающим следам. В Москве были блокированы все транспортные узлы, откуда разыскиваемые могли рвануть в бега по необъятным просторам нашей родины, а то и через границу — в Европу или куда-нибудь в Турцию. Всем сотрудникам транспортной милиции были вручены размноженные огромным тиражом фотографии преступников. Фамилии их были известны на всех постах паспортного контроля. Проводники всех уходящих из Москвы поездов были осведомлены о разыскиваемых. Но все было тщетно…
Пока остальные члены группы Турецкого были задействованы в розыскных мероприятиях, Галина Романова, вернувшаяся из Сочи, в это время работала в офисе Олимпийского комитета. Турецкий приказал ей просмотреть бухгалтерские документы по стройкам, в настоящее время проводившимся на Красной Поляне. В этих документах должны быть как заявки на строительство от разных фирм, так и обоснования, связанные с выбором той или иной строительной фирмы. Романова должна была выбрать подозрительные заявки, процентовки и наряды.
После окончания рабочего дня ее неожиданно нагнала Надя Синилина из отдела бухгалтерии. Молча она сунула в руку Галины какую-то бумажку и быстро прошагала мимо. Уже в вестибюле метро Галина расправила листок. В записке было сказано, что сегодня в девять вечера ей следует находиться у памятника Маяковскому, к ней подойдет пожилая женщина, это очень важно.
В девять вечера Романова уже была на площади Маяковского. К ней стремительно подбежала юркая старушка, одетая в стиле пятидесятых годов прошлого века. Это было ультрамодно, но на ней такой наряд смотрелся очень гармонично.
— Здравствуйте, вас зовут Галина?
— Да, здравствуйте.
— И вы действительно следователь? — Старушка оказалась дотошной.
— Не совсем точно. Я оперативный уполномоченный, но вас это смущать не должно. Я принимаю участие в расследовании преступлений.
— А со следователем Турецким вы знакомы?
— Сейчас я работаю под его руководством. У вас к нему дело?
— Да, очень срочное дело. Но сначала позвольте представиться: Грета Федоровна Ромашина…
Женщина рассказала Галине, что следователя Турецкого хочет видеть ее муж, Алексей Илларионович Ромашин. Ей самой сейчас 62 года, а мужу 64. До недавнего времени он работал главным бухгалтером Олимпийского комитета страны. Он был доверенным лицом Калачева, с которым дружил многие годы. Но с Алешей случилась беда: у него, курильщика со стажем, врачи нашли скоротечную форму злокачественного рака легких. Когда врачи сказали, что ему осталось жить не более года, он попросил ее, Грету, втайне от всех позвонить известной журналистке Заславской, почему-то он ей доверял. Грета так и сделала и устроила встречу мужа с Заславской. В подмосковный санаторий, где в то время находился Ромашин, Заславская приехала не одна, а с красивым мужчиной, которого Заславская называла Виталием. Это было где-то, кажется, в конце февраля этого года. Или в начале марта — сейчас уже трудно вспомнить. Ромашину не понравилось, что Заславская приехала не одна. Она в свое оправдание пояснила, что этот человек из органов, ей выделили его в качестве охранника, телохранителя, он защищает ее от мафии. Но муж все равно попросил молодого человека на время разговора выйти из палаты.
