И Загоруйко принял условия Рывкина. За что получил бутылку отличного коньяка «Хенесси», который, он видел в магазине, стоит чуть ли не две тысячи. Осатанеть! Кто ж его позволяет себе пить?! А вот следователь Загоруйко и позволяет!
А еще он увозил во внутреннем кармане форменного своего кителя толстенькую пачку зеленых купюр с портретом великого американского ученого Бенджамина Франклина, общим достоинством в пять тысяч. За послушание, молчание, помощь и в качестве аванса. Нет, все-таки стоит быть послушным, тем более что Семен Захарович предложил вариант, который никак не должен был задеть ни чести, ни достоинства следователя… Если говорить о внешних проявлениях этих сугубо человеческих качеств.
32
Второе событие, которым был отмечен этот день, произошло на Арбате, куда Валерия Владимировна сумела-таки вытащить из дома Ирину Генриховну буквально на десять — пятнадцать минуточек… Поболтать о том о сем, выпить по чашечке отличного кофе все в той же «Праге» и… разбежаться, подобно лучшим подругам, как это нынче принято.
— Ты чего-нибудь, вообще, поняла из вчерашнего? — таков был первый вопрос Леры.
— А что конкретно тебя волнует, дорогая? — удивленно подняла брови Ирина, давно уже прошедшая школу мужа. — Тема-то понятная. Шурик по просьбе Игоря роет, говорит, будто что-то уже нарыл. Он же у меня с виду такой разгильдяйский, а как возьмется… Э-э, подруга, до воды обязательно докопается. Это у них присказка такая. У него, у Кости Меркулова, у Славки Грязнова, который в МУРе начальником… А теперь, не поверишь, и молодежь переняла, та, что в «Глории» работает, это агентство такое, Славка его в свое время организовал. Мы, говорят, зря колодцы не роем, но, коли начали копать, будет вам водичка… Смешные. Совсем взрослые люди, а ведут себя иногда просто как дети.
Валерия слушала, делая вид, что ей безумно интересна болтовня Ирины, а сама явно томилась невысказанными вопросами.
— А он тебе чего-нибудь говорил про свои находки? Ты ж понимаешь, я тоже заинтересована в этом деле. И Игорь. Он так переживает… нет никаких сил смотреть… Коллеги там пытаются как-то помочь, организовать, но ты же представляешь? А тут еще банковские их проблемы! Словом, навалилось…
— Сочувствую, — проникновенно сказала Ирина, но тему продолжать не стала.
— Слушай, Ир, а может, не надо ничего больше ворошить? Нашли же кого-то… кто виноват, я имею в виду, — быстро поправилась она, ожидающе глядя в глаза «подруге».
— Я в этих проблемах… извини… Но ты же сама сказала: «кого-то». А разве это правильно? Так ведь и нас с тобой можно привлечь…
— Да брось ты! Понимаешь ведь, о чем я говорю… Кого он хоть подозревает, известно?
— Ха! — усмехнулась Ирина. — Да, так он тебе и сказал! Больше десятка лет женаты, а за все годы, пока дело не закончит, слова из него не вытянешь! Такой характер, подруга.
Нет, Валерия не заметила иронии. Продолжала гнуть свое:
— Я чего, собственно, подумала? Мужики наши вчера хмурые вернулись, ты сама видела. И разговор больше не возникал, не клеился. Сема куда-то исчез… Я вот и хотела сказать… Если Саша согласится перейти на нашу фирму, может, не стоит начинать с каких-то там обострений?
— А что, — максимально серьезно отреагировала Ирина, — ты думаешь, что он подозревает кого-то из ваших? Да ты что? Это ж кем надо быть?! Я про Свету, понимаешь?
— Ну так он же и не говорит ничего! — все-таки сорвалась маленько Валерия. — Что угодно можно подумать! Ну, предположим, скажут тебе, причем ответственные люди, что ты в чем-то виновата. В убийстве, к примеру! А ты — ни сном ни духом! Каково тебе будет оправдываться? А если ты не виновата, тогда как?
— А зачем же оправдываться, когда ты ни в чем не виновата? Тебя ж никто не обвиняет! Лера, я, наверное, чего-то не понимаю.
— Да это я просто объяснить не могу, — озабоченно сказала Валерия. — Но я тебя очень прошу, пожалуйста, скажи ему, чтоб он не проявлял эту… активность.
Она теперь старательно прятала свой взгляд.
— А почему бы тебе самой это ему не сказать? У вас же, насколько мне кажется, вполне доверительные отношения. Или только кажется? — Валерия молчала. — Да пусть тот же Игорь скажет! Он же — лицо заинтересованное в первую очередь! Я считаю, если он хочет прекратить расследование, пусть так прямо и заявит. Шурику, думаешь, очень охота нервы трепать? Или у него более важных дел нету? Да вон, взять хоть того же погибшего летчика. Думаешь, там меньше проблем? Там, подруга, такие силы схватились! Самого Президента втянули! Кто, полагаешь, Шурке задание дал? А вот сам и дал!
— Вот видишь, — укорила Валерия, — а говоришь, что ничего не знаешь о его делах…
— Господи, о чем ты?.. — махнула рукой Ирина. — Это ж не он мне рассказал, дождешься, как же! А Костя, который был у Президента, он зам генерального прокурора, как скажет, так и будет… По-моему, он тоже в курсе этого подлого убийства. Шурик ведь по своему желанию не имеет права заниматься посторонними расследованиями, порядок у них такой. Вот видишь, даже если бы я и могла тебе помочь, то не знаю как. Шурку в таких вещах лучше не трогать, не злить. А то он поднимает все свои связи, и тогда… Нет, не советую…
На том «подруги» и расстались, поговорив еще пяток минут ни о чем — о погоде, о скором начале учебного года… Тут Валерия спохватилась, видимо, запамятовала, что школьников в ее семье больше нет. Понурилась, с тем и распрощались.
Пробежав по магазинам, Ирина села в троллейбус, идущий на Комсомольский проспект, и через двадцать минут была дома.
Турецкий внимательно выслушал «доклад» жены об очень любопытном разговоре, ведя машину уже в Москву. Прижал трубку плечом к уху и слушал, благо милиции на пути следования не наблюдалось.
33
Александр Борисович довез Платонова до его конторы, а сам отправился на Большую Дмитровку, в собственное «присутствие». Хотел ввести Костю в курс проделанной работы, а заодно посоветоваться по поводу довольно грязных деталей, коими обрастало, казалось бы, не такое уж и запутанное дело об убийстве девушки.
Что касается первого вопроса, то ему показалось, что сегодняшняя встреча с Найденовым практически решила главную проблему, ради которой Александр Борисович и был задействован. Кремль интересовался позицией аварийной комиссии? Он получит «добро». Валерию Леонидовичу хотелось верить. Когда обещает прохвост, на его обещании можно сразу либо чуть погодя поставить крест. А когда обещает человек, пусть и не испытывающий по твоему адресу, мягко выражаясь, положительных эмоций, но человек определенно честный, вот тут уже можно быть уверенным, что слово его не заржавеет. И еще очень понравилась реакция Найденова по поводу встречи Турецкого со старейшим испытателем России, ставшим легендой при жизни. Не исключено, что сыграл свою роль и нестандартный ответ следователя по существу их беседы с Сан Санычем. В общем, тут, считал Турецкий, лично ему можно ставить точку. Что же касается уголовного дела, возбужденного областной прокуратурой, то для чего тогда Платон, который друг? Виновные-то ведь все равно отыщутся. Но главное — на Мазаеве больше не будет и тени подозрений. А если они у кого-то вдруг возникнут? Тогда можно сослаться на старую непреложную истину: «Победителей не судят!» Ну а захотят, пусть попробуют… Если совести достанет…
