— Ты человек совсем не старый, сделай себе еще ребенка. Или двоих. Хошь от Лерки, хошь от Верки. Да и какая, в сущности, теперь разница? Будет утешение на старости лет. Разве мало? Звучит, возможно, и цинично, но такова жизнь, Игоряша. Сам говоришь, за все платить приходится. И за благополучие — тоже… Давай скажу криминалисту, чтоб не возился больше.
— Но ты сам только что уверял, что истина важнее, — словно встрепенулся Игорь.
— Говорил. Но нужна ли она тебе? А вдруг, прикинь, она предстанет такой, что тебе самому мало не покажется?
— Что ты хочешь этим сказать? — насторожился Залесский, и взгляд его обрел жесткость.
«Ну вот, проснулся наконец, банкир! А то размазня какая-то…»
— Условно я бы сформулировал следующим образом. Установление истины бывает необходимо, когда человек просто не может без нее обходиться. Для собственного успокоения, для примерного наказания виновного, для того, чтобы не уронить себя в глазах окружающих, и так далее. Но если ты не преследуешь ни одной из указанных целей, зачем огород городить? Верно? Или все-таки хочется громко стукнуть кулаком? А если вдруг… опять-таки условно, удар придется на кого-то из твоих знакомых, пуще того, близких, тогда что?
— Я хочу знать правду, — твердо сказал Залесский. — Разве этого недостаточно?
— Вполне. — Турецкий пожал плечами. — Ну, звони Льву Моисеевичу, зови Фомина и давай вернемся к нашим баранам… Мои вопросы ты помнишь. Если желаешь, сам с ними поговорю. Но обязательно в твоем присутствии, чтобы они не финтили.
— Полагаешь, так может случиться? — строгим голосом спросил Игорь.
— Ничего, к сожалению, не могу исключить…
— Неужели зашло так далеко?.. — едва слышно произнес Игорь.
Но Турецкий, наблюдавший за ним и следивший за его губами, понял смысл сказанного. И не оставил сомнений:
— Следствие покажет…
21
Не успели до обеда. И Сережа промучился в мотоциклетных боксах, снимая отпечатки с протекторов, и Александр Борисович потерял немало времени, выясняя элементарные, в сущности, детали. Так что в Москву отправились лишь в шестом часу вечера.
Турецкий не забыл своего обещания, попросил Игоря об одолжении, и Сережа теперь безостановочно жевал толстые бутерброды с ветчиной и сыром, вызывая зависть у Александра Борисовича. Сам он, невзирая на настойчивое приглашение хозяина отобедать, ограничился парой чашечек вкусного кофе и миниатюрными пирожными-профитролями со сладкой кремовой начинкой. Не пища, а так, баловство одно… И теперь, глядя, с каким зверским аппетитом поглощает эксперт-криминалист настоящую, пряно пахнущую ветчину, а не вшивую магазинную нарезку, испытывал искреннюю зависть. И, разумеется, недовольство собой. Но не отнимать же! Парень так старался! Пусть и ему достанется частица удовольствия.
— Там был этот деятель, Александр Борисович, — говорил Сережа, беспрестанно жуя, — который транспортные средства моет… Вася его зовут. Сохатый. Я спросил, когда он обычно моет. Говорит, практически каждый день. А сейчас отдыхает, поскольку молодые хозяева в отъезде. Я спрашиваю: как хозяева-то, жить можно? Отстегивают? Какой там! Смеется. Наоборот, вечно с претензиями, что не так, понимаешь, блестит. Господа, етить иху мать!.. Цирк, да и только.
— Значит, следы накрылись? А почему ты меня не позвал?
— Так я же слышал, что вас интересует. Ну и спросил, когда в последний раз катались. Он говорит, что накануне отъезда гоняли только трое, назвал фамилии и показал их машины. Я записал, вот. — Сережа вытащил из кармана клочок бумажки с тремя фамилиями и номерами мотоциклов. — С ними, Александр Борисович, я особо тщательно поработал. Так, по первым прикидкам, думаю, в лесу был один из этих.
— А больше Сохатый ничего не заметил? Когда мыл машины?
— Я спросил, а как же!
— И что он?
— Пусто-пусто, как в домино. Сказал только, что один из мотоциклов был уже как бы вымыт. Ну, до того, как в бокс поставлен. Я его номер подчеркнул. Может быть, это и есть тот, который в лесу был. А хозяин следы потом убирал. Установим без вопросов. Мы ж пуговицу имеем, еще кое-что дополнительное. Медэкспертиза свое слово скажет. Соберем по мелочи. Вы не бойтесь.
— Чудак, — рассмеялся Турецкий, — а чего лично мне-то бояться?
— Ну-у… — философски протянул Сережа, прекращая есть. — За что обычно человек страдает? За свой родимый имидж. Без которого ему опять же никак нельзя. Мы это дело понимаем.
— Это хорошо, что понимаешь. Я тебе вот еще что хотел сказать, Сергей. Мое расследование, как видишь, неофициальное. Ты племянника Вячеслава Ивановича знаешь? Из «Глории»?
— А как же, сотрудничали.
— Еще посотрудничаешь? По этому делу?
— А значит, теперь и они будут заниматься?
— Больше формально.
— А почему нет? Вячеслав Иванович с моим руководством свяжется, а я за милую душу.
— Вот и славно. Так что, считай, сегодня ты уже поработал по заданию Дениса Андреевича. Но свое слово и я держу. Вот тебе полторы сотни, только не пей паленой.
— Все это довольно условно, Александр Борисович, — сказал Сережа, принимая гонорар. — И зависит исключительно от настроения. А результаты мне тоже передать Денису Андреевичу?
— Конечно, ближе, да и тебе удобнее. А я посмотрю, когда потребуется. К сожалению, прямых улик у нас с тобой нет. А есть множество других, и все косвенные. Ну пуговица, а когда она потеряна? Кем? Следы мотоцикла… А когда он там был? Вот от медиков разве что…
— Вы тоже считаете, что убил ее кто-то из своих?
— Почему «тоже»? — Турецкий с любопытством взглянул на Сережу.
— Ну-у… Лично у меня, например, никаких сомнений нет.
— Так уверен?
— А вы сами прикиньте. Так далеко ходить можно только с хорошо знакомым человеком. Или на мотоцикле. А у этих «японцев» сиденья широкие и удобные… для этого дела. Положил, отдрючил и поехал дальше, какие проблемы? Вот только что девочка…
— Да не очень уже и девочка, в одиннадцатый класс перешла.
— Ну тем более, — развел руками Сережа. — Да и нравы у них там…
— А это тебе откуда известно?
— Да тот же Вася и доложил. «Колесами», говорил, пользуются практически все парни. Девчонки пробуют. Не колются еще, наверное, или просто он сам еще этого не наблюдал, но что под кайфом гоняют, про то вся охрана давно знает. К ним даже специального мужика приставили, на джипе сопровождает, когда они по шоссе носятся. Ну, на случай милиции, для отмазки, так сказать.
— Я тоже слышал, — кивнул Турецкий.
Он вспомнил разговор Игоря с Фоминым во время того застолья, когда самолет упал, а молодежь ринулась на место падения. И еще подумал, что надо будет этого мужика обязательно найти. Странно, что Фомин за время довольно долгого разговора у Залесского ни разу о нем не обмолвился. Не придал значения? Ну как же, бывший кагэбэшник, и не придал значения? Так не бывает.
