— Я вас слушаю.
— Меня зовут Руслан Петрович. Фамилия моя Коростель.
— Слушаю вас, Руслан Петрович.
Собеседник выдержал паузу и сказал:
— Видите ли, я заместитель Сергея Сергеича Валентинова… Покойного Валентинова.
Турецкий нахмурился и переложил трубку в другую руку.
— Ясно. Чем могу служить?
— Э-э… Это ведь вы ведете дело об ограблении банка?
— Совершенно верно. Вы хотите что-то сообщить?
— М-м… В общем, да. Хочу. Но не по телефону. Где мы можем встретиться?
— Мой кабинет вас устроит?
— Э-э… Не совсем.
— Не хотите светиться?
— Что-то вроде этого. Знаете что, Александр…
— Борисович.
— Знаете что, Александр Борисович, давайте встретимся на нейтральной территории. Где-нибудь, где нас уж точно никто не увидит. Например… в метро. Да, действительно, давайте встретимся где-нибудь на платформе, где есть скамейка. Только подальше от центра. И чтобы не было всей этой толкотни.
Турецкий иронично сощурился:
— Без толкотни, говорите? Трудная задача. Платформа на «Тимирязевской» подойдет? Насколько я помню, там море скамеек, один выход и народ особо не задерживается.
— «Тимирязевская»? Э-э… Да, пожалуй, подойдет.
— Во сколько?
— Можно прямо сейчас.
— Дайте-ка подумать…
Александр Борисович посмотрел на часы, висящие на стене, прикинул в голове запланированные дела, наконец сказал:
— Ладно. Сейчас так сейчас. Только постарайтесь не задерживаться. У меня мало времени. Как я вас узнаю?
— Ну я… Высокий, худой… Волосы черные, вьются. И еще, я буду в затемненных очках.
Турецкий усмехнулся:
— Это что, для конспирации?
— Да нет, что вы. Просто у меня светобоязнь. Я всегда их ношу.
— Ясно. Считайте, что договорились.
Поговорив с Коростелем, Александр Борисович позвонил капитану Сокольникову:
— Капитан, нужна срочная информация об одном человеке.
— Насколько срочная? — деловито осведомился фээсбэшник.
— Я сейчас еду с ним на встречу. К тому моменту, как я встречусь, я должен располагать какой-то информацией.
— Сделаем, Александр Борисыч. Как зовут вашего «человека»?
— Его зовут Руслан Петрович Коростель…
Турецкий был возле метро, когда Сокольников перезвонил ему:
— Алло, Александр Борисович? Готовы слушать?
— Да. Излагай.
— Информации немного. Итак, Руслан Петрович Коростель. Сорок три года. Холост. Детей нет. Три года служил в морской пехоте, затем работал в милиции. Дослужился до капитана. После увольнения работал в частных структурах — сперва охранником, затем частным детективом. Два года назад у него была стычка с любовником жены одного из клиентов. Коростель сломал ему три ребра. Потерпевший написал заявление, но дело удалось замять. Думаю, в этом Коростелю помогли его бывшие коллеги. Это все, что удалось наскрести. Времени было мало, — добавил Сокольников извиняющимся голосом.
— Ясно. Спасибо, капитан.
Коростель не опоздал. К тому моменту, когда Александр Борисович сошел на платформу станции метро «Тимирязевская», Руслан Петрович уже сидел на скамейке с газетой в руках.
Над газетой покачивалась кудрявая шевелюра, на переносице поблескивали темные очки. Худой, нескладный, какой-то растерянный, смотрелся он весьма комично.
«Никогда бы не сказал, что этот парень служил в морпехах и работал в органах. А уж тем более что он мог сломать кому-то пару ребер», — подумал при виде Коростеля Александр Борисович.
— Руслан Петрович? — окликнул он кудрявого.
Тот отложил газету и подозрительно посмотрел на Турецкого:
— Да, это я. А вы…
— Турецкий. Александр Борисович.
Коростель кивнул, но взгляд его от этого не стал менее подозрительным. Он поправил на носу очки и сказал:
— Прошу прощения, могу я взглянуть на ваше удостоверение?
— Разумеется, — ответил Александр Борисович, с трудом подавив улыбку.
Коростель взял протянутое удостоверение, раскрыл его и внимательно изучил. Бросил взгляд на Турецкого, на фотографию, облегченно вздохнул и вернул документ хозяину.
— Спасибо, Александр Борисович. Вы уж извините, но осторожность — прежде всего. Тем более в наше неспокойное время. И при нашей неспокойной работе.
Турецкий сел на скамейку. По привычке потянулся в карман за сигаретами, но вспомнил, что они не в парке, а в метро, и оставил карман в покое.
— Итак? — сказал он. — О чем вы хотели со мной поговорить?
— Видите ли, Александр Борисович… — раздумчиво начал Коростель. — Пока Валентинов был жив, мне приходилось помалкивать.
— Вы его боялись?
— Не то чтобы боялся. Но опасаться человека, от которого зависишь, — это вполне разумное кредо.
— Согласен, — кивнул Александр Борисович.
Роман Петрович улыбнулся:
— Я знал, что вы меня поймете. Однако теперь я могу говорить. Начну с того, что Валентинов под вывеской «Пионера» вел свою личную и не совсем честную игру.
— Что вы имеете в виду?
Взгляд Турецкого стал колючим и проницательным. Коростель снова поправил очки. Подумал и сказал:
— Э-э… Я не так начал… Лучше сказать — «мы» вели не совсем честную игру. Поскольку косвенное участие во всех этих безобразиях принимал и я.
Коростель вздохнул и понурил голову.
— Продолжайте, — спокойно сказал Александр Борисович. — Я вас слушаю.
Должно быть, спокойная речь Турецкого подействовала на Романа Петровича ободряюще.
— Валентинов водил дружбу с бандитами, — быстро, словно боясь, что уйдет уверенность, произнес Коростель. — Иногда выполнял для них мелкие услуги — если нужно было за кем-то последить, кого-то припугнуть, выступить в качестве посредника и гаранта безопасности на переговорах, ну и так далее. Я был в курсе всех этих дел, но помалкивал. Я в основном занимался администрированием и организацией работы предприятия. Заказами предприятие обеспечивал непосредственно Валентинов. Вы понимаете, о чем я?
— Угу. Значит, вы были в курсе всех этих дел?
— Не совсем. Вернее, не всех. Валентинов держал меня за исполнительность и за то, что я не задаю вопросов. Он распоряжался, я выполнял. — Коростель вздохнул. — В последние два месяца мы развернули довольно бурную деятельность. Заказы сыпались на голову один за другим. От банков, от частных предпринимателей. Конечно же это не могло не настораживать.
