– Пока я осознаю только одно: академик в замешательстве. Но никак не могу понять, чем оно вызвано? То, о чем ты сейчас мне поведал, мы уже обговаривали, и не раз. И пришли к определенному решению. Тебя смущают испытания?
– Не только! Мне гораздо больше не нравится вся эта история со слежкой. Ты меня уверила, что с этими твоими мужиками все будет чисто…
– Они такие же мои, как и твои. И, кстати, они не мне, а именно тебе подчиняются. А я просто стараюсь. По мере сил. Ты бы лучше сам поскорее решил вопрос со своей дражайшей половиной. У меня лично такое ощущение, что ты своей нерешительностью и мягкостью довел дело до того, что твоя мадам решилась идти ва-банк. И не только сама, она теперь и все наше дело может поставить под удар. Однако не пора ли вернуться к нашим баранам?
– Ах да, ну конечно. С этого я, собственно, и начал. Так вот, прошлись мы разок-другой по аллейке вдоль реки, и он вдруг говорит: «А у вас, профессор, за спиной все чисто?» Я сразу и не понял, что он имеет в виду. «Договор с заказчиком, – отвечаю, – сомнений не вызывает. Ну а сроки и прочее – это решается, в конце концов, в рабочем порядке». Он смотрит на меня, будто я какой-то мальчишка перед ним, и небрежно этак кивает в сторону кустов: «Не делайте резких движений и постарайтесь не обращать пристального внимания, но если у вас все чисто, тогда что делает тот молодой человек, который устроился за кустами и, похоже, снимает нас на видеокамеру?» Я, естественно, дернулся, но он с такой силой сжал мою руку, что я невольно подчинился. Нет, я никого не увидел, когда мы возвращались обратно, не исключаю даже, что ему просто могло показаться… Ну мало ли, присел какой-то мужик за кустами, что, не бывает? Ну выглянул, когда увидел, что люди идут. Я уж и внимания не хотел обращать на этот случайный эпизод, если бы не знал, в каком ведомстве служил наш коллега. Говорят, как не бывает чекистов в отставке, поскольку все они числят себя в запасе, так и в ЦРУ. Та же, по сути, система. Где бы они потом ни работали. Потому мне думается, что «Нептун» – это прикрытие, а интересы Эрика идут гораздо дальше, чем то, что он нам пытается впарить. Извини за столь ненаучный термин. А вот твое подтверждение меня очень настораживает. И расстраивает. Дай, как говорится, бог, если все это только Люськины фантазии. Но, послушавшись совета нашего коллеги, я пригласил одного паренька. Он толковый специалист, из смежной области, тоже связанной с электроникой. Один мой давний дружок помог. Так вот этот Игорек тут, в кабинете, с утра пошарил, все посмотрел, проверил и успокоил: чисто. Но меня теперь очень смущает дача. Вот я и хочу попросить тебя сесть с Игорьком в машину – он на собственных колесах – и съездить туда. Акимычу, сторожу, скажешь, что это я прислал электрика, чтоб он там у меня сеть для компьютера наладил, понятно? И еще я тебя очень попрошу… – Голос его стал жестким и даже сердитым.
– Что это с тобой, милый? – удивилась резкому тону Лина. -Я, кажется, еще не давала тебе повода…
– Давала, и не раз! – уже совсем сердито отмахнулся он. – Так вот, я просто требую, чтобы ты держала себя в рамках! А то твои, хм… любовные истории начинают крепко мешать!
– Но ты же сам…
– Ты еще скажи: не возражал!
– Слово произнесено тобой, милый, – спокойно парировала Лина. – Я не помню, чтобы мои предложения вызвали хотя бы раз резкие возражения у тебя. Или я должна тебе напомнить Бостон? Или ты уверен, что Ваня Козлов немедленно поднимет перед тобой лапки, милый? Или… ладно, мне кажется, наш совершенно непринципиальный разговор заходит не туда. А может, это просто результат работы твоего Игорька, и ты с ходу почувствовал себя здесь в полной безопасности? Так и говори… Так что нужно сделать на даче?
– Тебе надо его только привезти туда и запустить в дом. А все остальное он и без тебя знает. И, пожалуйста, без твоих глупостей. Я-то вижу, как на тебя действуют симпатичные мужики. – Академик утомленно вздохнул.
– Ну если ты уже ничего не боишься, – лукаво улыбнулась Лина, – я, пожалуй, согласилась бы тебе показать, как на меня действуют эти симпатичные мужики. Не хочешь? – И она потянулась с такой звериной грацией, что Самарин даже заерзал в своем кресле.
– Ладно, так и быть… – не выдержал он соблазна и поднялся. – Пусть меня не беспокоят. Поверни ключ.
Он степенно удалился в комнату, предназначенную для краткого отдыха, оставив пиджак на спинке кресла. А Лина выглянула в приемную и сказала пожилой секретарше:
– Серафима Павловна, директор просит его не беспокоить еще с полчасика. Он диктует мне очень важное письмо в министерство.
Секретарша кивнула, а когда дверь закрылась, неодобрительно покачала головой и, немного подождав, подумав, потянулась к городскому телефону.
– Людмила Николаевна?… Здрасте, дорогая моя… – Голос ее звучал льстиво и даже немного подобострастно, но и с легким злорадством…
– Ты созрел? – спросила Ангелина, заходя в комнату отдыха и глядя на уже возлежащего на диване своего шефа.
– Как видишь, – улыбнулся он, закидывая руки за голову.
– Ах, какая ты у меня прелесть! – восхитилась Лина, рывком распуская молнию на тесной своей юбке…
Игорек показался Лине и в самом деле вполне симпатичным пареньком лет двадцати с небольшим. И сам он был небольшого росточка, чернявенький, кучерявый, с темными блестящими глазками. Как говорится, будь он другой масти, ну, светленьким, – типичный ангелочек. Однако Сева сказал про него, что Игорек – классный специалист, настоящий молодой гений, на которых держатся многие секретные разработки в области техники электронной безопасности.
Он ездил на простенькой «пятерке», но аккуратно вылизанной внутри и, вероятно, снабженной той самой техникой, в которой он и числился спецом. Во всяком случае, Лина заметила на приборной доске машины множество каких-то совершенно непонятных ей кнопок и клавиш. Спросить, зачем они, как-то не решилась, да он вряд ли бы и ответил. Парень держал себя строго, не улыбался и не краснел по-юношески, видя в полуметре от себя едва прикрытые по причине августовской жары загорелые прелести красивой женщины. Уж Лина-то хорошо знала, как западают вот такие мальчики на зрелых и крупных женщин. Поначалу побаиваются, чего-то стесняются, дурачки, а когда наконец их руки почувствуют волю, тут и не остановишь…
Но она никуда не торопилась. Дело – прежде всего. Да и самой было чрезвычайно интересно, каким это образом какие-то частные сыщики, сукины дети, сумели записать на магнитофон все то, что они с Махмудом могли наболтать, находясь на самаринском ложе. Он-то, помнится, больше рычал от страсти, тигра этакий, да и она сама вроде не стеснялась своих ощущений и эмоций, предпочитая в пылу страсти называть вещи своими именами… Черт-те отчего так получается, но мужики уверяют, что это их заводит с еще большей силой. Недаром даже такой трудно возбуждаемый экземпляр, как Сева, называет ее дьяволом в юбке. Вот как только что, когда она за какие-то полчасика исхитрилась почти доконать его, довести до полного изнеможения. A сама, как говорится, только разогрелась. Да, вот и этот мальчик-интеллектуальчик вовсю изображает неприступный вид, но глазки-то посверкивают, посверкивают…
