Но позже сам Чуркин не участвовал в задержаниях. У него же «сотрясение»! Вот и отсиживался на всякий случай дома. Зато ОМОН работал вовсю.
Да, стон по городу стоял страшный, это было. А вот чего омоновцы делали с задержанными, про то Чуркин не знал, да и не хотел, честно говоря, узнавать. И без того уже такие страсти рассказывают, что дальше некуда. Короче говоря, не был, не видел, не участвовал. А если где и пришлось поневоле быть и участвовать, то все равно старался никому ущерба здоровью не принести. Вот просто характер у него такой — послушный и безвредный.
И допрашивающий его Турецкий быстро раскусил Чуркина. В сущности, черт с ним — то, что он говорит, очень похоже на правду, хотя проверить его слова довольно сложно. Но все рассказанное им о первой операции с бизнесменами вольно или невольно подтвердили двое других участников. Как о том рассказали в своих заявлениях и сами пострадавшие от рук милиции бизнесмены. И что сообщили их жены и другие свидетели. А значит, показания Сергея Чуркина в принципе заслуживали доверия.
Таким образом, уже до конца дня группа Турецкого имела в своем распоряжении, по сути, пять основных протоколов допросов участников происшедших здесь драматических событий — включая Солдатенкова и Затырина. Ну а еще Александр Борисович надеялся, что участковый уполномоченный Сенькин, узнав о печальной судьбе своего непосредственного начальника, не станет валять ваньку и подробно расскажет, какое участие и он принимал в омоновской зачистке.
Бандиты Прапорщика тоже ведь вынуждены были дать свои показания в связи с похищением Романовой. Так что вполне могли и они, к примеру, рассказать о Сенькине, которого допрашивали в лодочном сарае, о его паскудной роли в омоновской зачистке и списке, в соответствии с которым проходили в городе задержания ни в чем не повинных девушек и юношей. Одним из которых припаяли проституцию, а других загрузили наркотиками. И на этом основании и тех и других привлекли к уголовной и административной ответственности, основательно очистив их карманы и сумки, а затем назначив крупные штрафы за выдуманные ментами нарушения. Значит, придется майору крепко попотеть, чтобы найти для себя более-менее веские оправдания против собственных же признаний, которые он был уже вынужден сделать захватившим его бандитам. А кто конкретно дал эти показания, пока оглашению не подлежит — тайна следствия. Вот и крутись как знаешь...
Он, кстати, уже третий час сидит в дежурке, этот сморчок Сенькин, в ожидании когда его вызовет один из генералов — милиционер либо прокурор. Ничего, пусть посидит, пусть перегорит, переживая отчасти даже и нелепые слухи, активно уже курсирующие по городу.
В отношении сержанта Малохоева было принято решение о взятии его под стражу и дальнейшем пребывании в камере Воздвиженского ИВС, о чем подписал постановление первый помощник генерального прокурора России. Так что Степан Егорович прямо из кабинета, где его допрашивали, под конвоем сотрудников районного управления, в сущности своих же коллег, отправился в изолятор временного содержания. Это было для него все же гораздо лучше, нежели париться в одной камере с чеченцами. Он все рассказал, что мог, сознался в собственных прегрешениях и превышениях — слова «преступление» он всячески избегал. Подписал и свои «чистосердечные признания», но умолил генерала не отправлять его в область.
— Черт с тобой, — брезгливо подвел итог Вячеслав Иванович, прекрасно знавший, что такие вот здоровяки, бычары, не ставящие чужую жизнь ни в грош, безумно боятся за свою — единственную и драгоценную. — Сиди пока здесь. А там мы еще посмотрим.
И майор Сенькин, мимо которого провели к машине в наручниках сгорбленного под тяжестью выдвинутых против него обвинений Малохоева, проводил сержанта, которого, естественно, хорошо знал, унылым взглядом и
с трудом поднялся на непослушных ногах в ожидании своего вызова. И он, этот вызов, не замедлил последовать.
Генерал Грязнов сидел насупленный и лишь мельком бросил неприязненный, брезгливый взгляд на вошедшего майора. Жестом приказал садиться, даже на «здравствуйте» не расщедрился.
«Это очень плохой признак», — в смятении подумал Сенькин и снова, как тогда, на допросе у бандитов, почувствовал, как в животе у него забурлило и навалилась слабость, стала кружиться голова.
Глава шестая. ОБОСТРЕНИЕ СИТУАЦИИ
1
Пора было включаться и Гордееву.
Кроме того, люди добивались того, чтобы все протоколы, составленные работниками милиции о привлечении их к административной и уголовной ответственности, были отменены как незаконные, а исполнители так называемых профилактических мероприятий были сами привлечены к суду за грубые нарушения гражданских прав и другие преступления, предусмотренные Уголовным кодексом. В том числе и городское руководство, которое принимало это незаконное решение.
К гостиничному номеру, в котором остановился адвокат Гордеев, скоро выстроилась длинная очередь. Ведь одно дело — написать жалобу. И совсем другое — правильно составить исковое заявление в суд и знать, какие конкретно доказательства ты должен будешь этому суду представить. А часто ли обращались в суд жители маленького провинциального города Воздвиженска? Да никогда, по сути, они этого не делали, ибо, как говорится, сто лет уже не верили в справедливость судебных решений вообще.
Наслышанный уже о происшествии на плесе, а также аресте подполковника Затырина, заместитель мэра Иван Порфирьевич Сажин, участия в пикнике не принимавший и остававшийся в городе «на хозяйстве», естественно, заинтересовался, что это еще за новый шум в гостинице.
Ему доложили про очередь к приезжему адвокату. Иван Порфирьевич тут же приказал заму начальника РУВД майору Ступину немедленно выслать в гостиницу милицейский наряд и навести там порядок. Гостиница, мол, построена и функционирует не для того, чтоб возмущенный народ в ней собирался. Так недалеко и до новых противозаконных выступлений, после чего потребуются очередные успокоительные меры.
Наряд прибыл в гостиницу, но встречен он был не встревоженной толпой, ожидавшей репрессий со стороны властей, а вполне организованной очередью, вытянувшейся по всей длине коридора. Вышедший из своего номера адвокат спорить с представителями закона не стал. Он предъявил им свои документы, кратко объяснил суть положения об адвокатской деятельности и в свою очередь согласился, что очередь в гостиничном коридоре — это, конечно, непорядок, после чего предложил своим посетителям выйти на улицу и там возобновить свою очередность, а он примет всех. Без исключения.
Крыть представителям местной милиции было нечем. Они еще потоптались, хмуро оглядели просителей как потенциальных правонарушителей, но, не увидев открытого по отношению к себе вызова, убрались восвояси.
А проблема-то осталась. Действительно, при таком стечении народа и постоянном теперь внимании милиции работать будет довольно трудно. И Юрий Петрович вышел на улицу, чтобы посовещаться с людьми.
