В Москве, на Новинском бульваре, беснуется толпа молодежи и студентов, швыряя в здание американского посольства пузырьки с чернилами. Те, естественно, разбиваются, и разноцветные потеки безобразят желтую плоскость стены. Крики, лозунги и так далее. Американские охранники — из морской пехоты — спрятались от «народного гнева» во дворе посольства и носов не кажут. А наш милиционер спокойно себе покуривает и поглядывает на часы. Случайный прохожий его спрашивает:
«Что здесь происходит?»
«Стихийная демонстрация протеста против политики американского империализма в странах латиноамериканского континента».
«А эти... чернила у них откуда?»
«Выдали, наверное, под расписку. А потом наши будут мыть стены, — нравоучительно добавил милиционер. — Не может быть при социализме безработицы».
«И долго он будет продолжаться, этот стихийный протест?»
«Еще семнадцать минут», — глядя на часы, серьезно уточнил страж порядка.
Чем-то происходящее в российской глубинке напоминало Турецкому анекдот из этой серии...
Но, имея уже укоренившуюся привычку, никаких вопросов не оставлять нерешенными либо хотя бы не проясненными до самой их сути, он выключил телевизор, где начались очередные сериалы, и позвонил Вячеславу Ивановичу домой. Раз милиционеры безобразят, значит, это по Славкиной части.
И потом, какая-то подспудная мысль подсказывала ему, что эти события могут неожиданным образом коснуться и его. Интуиция подсказывала. А Александр Борисович верил своей интуиции.
— Ты телевизор сегодня смотрел? — без предисловий начал Турецкий.
— Это ты про Воздвиженск, что ли? — с ходу понял Грязнов. — И видел, и в курсе. Не совсем, конечно, но кое-какой информацией владею. Грязная история, Саня. И кажется, меня в нее втянут.
— Это каким же боком?
— А вот расскажу...
И Вячеслав Иванович поведал другу о посещении правозащитницы Тимофеевой, письме егеря и оставленных ею материалах.
— Естественно, — заканчивая свой рассказ, сказал Грязнов, — я не собираюсь на слово верить каждому изложенному факту. Тут наверняка присутствуют и внутренние местные предвыборные игры, и борьба интересов, и криминальные разборки. Поэтому без тщательной проверки я и пальцем о палец не ударю. А вот когда эмоции обернутся совершенно конкретными доказательствами, вот тогда мы посмотрим. А вообще вещь, конечно, возмутительная.
— И как же ты собираешься это делать?
— А я Дениску уговорил смотаться туда. Наверное, они с Филей Агеевым полетят. Либо поедут, пока непонятно. Ситуация там непредсказуемая. А еще, я знаю, там множество пострадавших от действий милиции, и, значит, им потребуется толковый защитник. Я думаю, Дениска с Юрой нашим сумеет договориться. А гонорар? Да что ж мы, не найдем выхода? Там, я знаю, и крутые бизнесмены пострадали, они не станут жаться. Не должны... Слушай, Саня, а чего это тебя-то так заинтересовало?
— Еще и сам не знаю. А зачем тебе такой расклад? Денис с Филей? Один — голова, а второй — оперативная поддержка?
— Я так прикинул. Денис хорошо владеет мимикрией, а на Агеева никто там пристального внимания не обратит — габариты у него несерьезные.
— Что-то мне, Славка, твой тон не нравится. Ты грустный сегодня или сердитый?
— Скорей, расстроенный. Я ж тебе всего не рассказываю. Если, кстати, потребуются детали, могу дать телефоны Тимофеевой. Она, похоже, приличная тетка. Да и письмо Платоныча посмотреть не грех.
— Я тебя не узнаю, Вячеслав, — натянуто засмеялся Турецкий. — Ты — и правозащитники! Что общего?
— Да вот так уж получается... Ну будешь звонить? Можешь на меня сослаться.
— Пожалуй, не надо. Всему свое время. Ладно, старина, давай до завтра...
А утро показало, что интуиция у Турецкого все-таки имеет место быть. И достаточно острая.
— Александр Борисович, — послышался в трубке ласковый голос Меркулова, — если не сильно занят, загляни, есть для тебя кое-какая информация.
«Начинается, — сказал себе Турецкий и отправился к заместителю генерального прокурора. — Всегда одно: если не занят! А как может быть не занят первый помощник генерального прокурора? Одной переписки уйма, не говоря о документах государственного значения...»
Но пока шел коридором, в голову не успела прийти мысль, что вызов связан каким-то образом со вчерашними событиями. Точнее, не вчерашними, они уже давно произошли, а сейчас просто докатилась волна до столицы. А Константин Дмитриевич начал именно с этого:
— Телевизор смотрел? Новости видел?
— Ну? — сразу насупился Турецкий.
— Не нукай, а садись и слушай. Значит, так. Живописать, что там творят наши доблестные правоохранительные чины, я тебе не намерен, сам с ними разберешься.
— Ага! Вот так, значит? — воскликнул Турецкий.
— Заметь, именно! В подробности не вдаюсь, поскольку и сам слабо владею материалом. Но есть общие контуры, так сказать. Я только что беседовал с прокурором федерального округа, потребовал от него объяснений...
— Ты?! — изумился Турецкий.
— А что такого? — нахмурился Костя. — Генеральный дал распоряжение. А ему, как я понимаю, сам президент. Похоже, и до Кремля уже докатилась волна недовольства и протеста. Или эти, хельсинкские дамочки постарались донести. Короче, реакция была самая жесткая. Сам бы я, может, и не ставил бы так вопрос, не разобравшись предварительно. Но понимаешь, Саня, у меня после беседы с прокурором сложилось впечатление, что он и сам там не совсем в курсе. Либо нарочно темнит, отделываясь общими фразами. Вот посмотри...
Меркулов прекратил крутить очки в руках, нацепил их на кончик носа и, глядя поверх стекол, стал листать блокнот со своими заметками, лежащий перед ним.
— Слушай... В указанном районе, это в Воздвиженске, век бы не слышал такого названия, в последнее время — примерно в пределах недели-полутора — были неоднократно зафиксированы факты нападений на сотрудников милиции, находившихся, надо понимать, при исполнении служебных обязанностей. Вплоть до изъятия у них табельного оружия. Которое потом, естественно, вернули. В этой связи, а также на фоне резкого ухудшения криминогенной обстановки в районе была спланирована и проведена с помощью областного ОМОНа операция по выявлению злостных нарушителей порядка и вообще преступников. У них там имеется какая-то организованная группировка. Так вот, за время двух- или трехдневной зачистки, будем называть вещи своими именами, задержано и отправлено в изоляторы временного содержания до десяти членов этой ОПГ, на счету которых только за последнее время три крупных поджога и взрывы иномарок, принадлежавших местным бизнесменам. Некоторые уже сознались, с другими ведется работа. Далее. Оштрафованы и подвержены разным административным взысканиям порядка полусотни местных проституток. Задержаны и дают признательные показания, — Костя взглянул в блокнот, — двадцать четыре распространителя наркотиков. Взят под стражу местный барыга армянского разлива, следственные мероприятия в отношении которого также проводятся. И это они там, у себя, называют только вершиной айсберга. И назвали свои действия они оперативно-профилактическими мероприятиями по выявлению... и так далее.
