Не нервничайте, Савелий Петрович. Вам вредно, — спокойно сказал я.
Попов открыл рот, чтобы произнести очередное ругательство, но потом раздумал, захлопнул рот и снова сел за стол.
Каждый день мрут, — пробурчал он.
Кто убил, известно?
Попов покачал головой:
Сто пятьдесят человек в камере.
Я могу осмотреть труп?
Попов свистнул, и в дверях появился лейтенант в неопрятном кителе.
Санчасть. Морг, — сказал Попов и кивнул в мою сторону...
Труп Сократа лежал на высоком столе морга. Его белое, холеное тело резко диссонировало с остальными трупами. Я бегло осмотрел тело. Никаких следов насилия или побоев не было. Только за ухом чернело небольшое отверстие.
Чем это его? — спросил я у своего сопровождающего.
Черенком алюминиевой ложки.
Он даже показал мне орудие убийства. Конечно, не то самое, которым убили Сократа, но такое же. Кусок алюминия был аккуратно заточен и изогнут.
Чтобы так убить, это постараться надо, — заметил я.
Да, — согласился тот, — это оружие не для драки. Это или во сне, или надо за руки за ноги держать, чтобы не вырвался.
И часто такое происходит у вас?
Тот только махнул рукой...
14 часов 30 минут
Подмосковный поселок Раздоры
Вот этого Турецкий бы не одобрил. Проникать в чужой дом, без приглашения, без ордера, да еще через заднюю калитку... Это было слишком опасно. Опасно и непрофессионально. А ведь Александр Борисович любил повторять: «Главное, Мишин, действовать так, чтобы потом не стыдно было и в детективном романе описать. Чтобы красиво. Тютелька в тютельку. Одним словом, профессионально».
Женя, конечно, помнил наставления Турецкого. Но... приоткрытая калитка выглядела так заманчиво. К тому же все способы добраться до Назаренко, на его взгляд, были исчерпаны. Женя звонил в калитку, разговаривал с охранниками через привинченное у ворот переговорное устройство (надо сказать, охранники Назаренко были на редкость немногословны), даже открывал перед объективом маленькой телекамеры свое удостоверение. Нет, в ответ он слышал только «его нет». И все тут. Не мог же он отказаться от выполнения задания!
А тем не менее примерно час назад он своими глазами видел въезжающую в ворота машину с правительственным номером. И в кабине на заднем сиденье сидел человек, очень похожий на Назаренко (Турецкий снабдил своего практиканта фотографией). Женя бросился наперерез, но машина юркнула внутрь, а ворота быстро захлопнулись.
Так что Женя голову готов был дать на отсечение, что Назаренко в доме. Но охрана твердила свое: его нет.
И кроме того, десять минут назад из ворот выехали две машины, в которых, судя по всему, находились все обитатели дома Назаренко. Кроме самого хозяина.
Ну не армия же у него там, в самом деле! Если ему удастся пробраться к Назаренко и поговорить с ним, это можно считать большой удачей. Почему- то Женя был уверен, что стоит ему предъявить свою корочку Прокуратуры РФ, как Назаренко войдет в его положение и согласится явиться в следственную часть прокуратуры и дать нужные показания. Не ему, Мишину, разумеется. Но после того, как он передаст повестку из рук в руки, отнекиваться будет гораздо труднее.
Мишин не стал закрывать калитку, чтобы оставить себе путь к отступлению.
«На всякий случай», — решил он.
Попав на задний двор, он огляделся. С тыла дом Назаренко выглядел не так роскошно, как с фасада. Грязненький дворик, потемневший от дождей бревенчатый сарай с малюсеньким пыльным окошком. Всякий хлам по периметру ограды — старые покрышки, разные железяки, заброшенная собачья конура...
Мишин сделал два шага по направлению к дому. Вроде тихо. Он еще раз для верности осмотрелся и пошел дальше.
«Хорошо, что здесь нет собак, — подумал Женя, — они бы уже давно подняли шум. А вот этого-то как раз мне и не нужно».
Вот и задняя дверь. Мишин взялся за ручку. Заперто!
Это было обидно. Придется идти через главный вход.
Вдоль дома шла узенькая дорожка из цементных плит.
Вообще-то идти прямо под окнами было нежелательно. Но совсем недавно прошел дождь, и Жене не хотелось пачкать в размокшей глине свои ботинки. Поэтому он двинулся по цементным плитам.
Было тихо. В домах по соседству, видимо, тоже собак не держали. Обитатели роскошных домов больше надеялись на стволы своих охранников и высокие заборы с кругами блестящей «стежки» наверху.
Мишин уже обогнул небольшую веранду с правой стороны дома, когда в одном из окон еле видно дернулась занавеска...
Женя поднялся по мраморным ступенькам, мельком глянул на двух дурацких фарфоровых собак, стоящих по обеим сторонам крыльца, и взялся за ручку. Потом, подумав, потянулся к белому пластмассовому щитку с кнопкой звонка. Нажал на него два раза. В глубине дома раздалась знакомая мелодия.
Никакого ответа. Женя позвонил еще раз, потом нажал на ручку. Парадная дверь тоже была заперта...
Но Назаренко должен быть в доме! Конечно, если только он не уехал, пока Мишин пробирался через задний двор. А в том, что он не сидел в этих двух машинах, Женя мог бы поклясться. Тем не менее на его настойчивые звонки никто не откликался.
Женя вздохнул и поплелся в обратный путь. Все его надежды рухнули. Можно считать, задание Турецкого не выполнено. Единственным ключиком к разгадке был Назаренко, но он оказался слишком недосягаемым. Для него, Жени Мишина, во всяком случае.
Он уже сошел с цементной дорожки и сделал несколько шагов по направлению к калитке, когда заметил, что она закрыта. И не просто закрыта — на тяжелом железном засове висел большой замок.
Он подошел к калитке и подергал замок. Он был большой и, по-видимому, очень крепкий.
«Как же я отсюда выберусь?» — подумал Женя.
А выбираться было надо. Потому что, как ни крути, проник он на территорию частных владений. И проник незаконно.
Женя оглянулся по сторонам. Никого. Тогда он поднял с земли кусок арматуры и вставил его в петлю.
«Выломаю и уберусь отсюда. И никто не узнает».
Эй, ты, подонок! — вдруг раздался голос сзади.
Мишин остановился и уронил арматуру. До него
только что дошло, какую глупость он совершил.
Женя попытался обернуться. И тотчас почувствовал прикосновение к позвоночнику чего-то твердого.
Стоять, — раздался негромкий голос из-за спины, — не двигаться.
Послушайте, — сказал Женя, — я работник прокурату...
Молчать!
Дуло пистолета еще плотнее прижалось к позвонкам. Ловкая рука похлопала по бокам и остановилась, нащупав кобуру под мышкой. Ни слова не говоря, незнакомец вытащил «Макаров», которым его на всякий случай снабдил Турецкий.
