Ну я с самого начала что-то подобное предполагал, — сказал я, пожимая плечами. — Ясно, что убийства связаны между собой. Но это, согласись, нахальство — в один день и из одного оружия... Это наводит на мысль, что и убийца тот же самый.
Грязнов кивнул.
— Ориентировочно Старевича застрелили между девятью и одиннадцатью часами вечера. Примерно через двенадцать часов после Сереброва.
Ну, этого времени хватит, чтобы доехать от Лужников до Калчуги, — иронически заметил я.
Да, даже с избытком, — серьезно и многозначительно произнес Грязнов и полез в карман за сигаретами.
Прикуривал он целую вечность. Я так разволновался, что тоже решил покурить, и пока вынимал сигарету из пачки, сломал две штуки.
Не сори, Турецкий. Не имей такой привычки.
Грязнов выпустил изо рта густую струю дыма и
продолжал:
Ты помнишь, с какого расстояния стреляли в Сереброва?
С большого, до той хрущевки метров сто — сто пятьдесят.
Вот. А теперь скажи, Саша, ты веришь, что кое-какие вещи я могу определить и без баллистической экспертизы?
Я переминался с ноги на ногу:
Ну верю, верю. Не томи, Грязнов!
Этот змей еще раз с удовольствием затянулся и продолжил:
В случае с Серебровым пули не прошили грудь и череп насквозь, а застряли в теле. У Старевича произошло приблизительно то же самое. Вывод: стреляли примерно с одинакового расстояния. Ну, может, здесь киллер находился ближе — учитывая погрешность, стекло, которое пуле пришлось пробить... Точно установит экспертиза. Но в общем, я думаю, что мои выводы верны.
Ну и что?
А то. По моим расчетам, стреляли во-он оттуда. Посмотри.
Метрах в ста от дома находился высокий глухой забор из бетонных плит.
То есть ты хочешь сказать, что киллер забрался на забор снаружи и произвел выстрел?
Именно. Больше стрелять неоткуда. И соответственно там и можно найти какие-либо следы. И если ты не возражаешь, мы сейчас туда и отправимся.
Грязнов оказался совершенно прав. Правда, никаких следов пороха или гильзы мы не нашли. Но рядом с забором четко отпечатались следы автомобильных протекторов. Совсем свежие.
Интересно, — почесал в затылке Слава, — зачем он подъехал так близко? Его же могли заметить.
Он показал на соседнюю дачу.
Сейчас уже быстро темнеет. Хотя профессионал все равно не стал бы так рисковать. Может, это отпечатки другой машины?
Непохоже...
Несколько секунд мы молчали, пока мне в голову не пришла разгадка.
Смотри, Слава. Забор совершенно гладкий и высокий. Залезть на него не так уж просто.
Ну!
Неужели киллер стал бы возиться со стремянкой или еще чем-нибудь? Гораздо удобнее подогнать машину прямо к забору и встать на крышу или, скажем, на раму окна. А потом сразу заскочить в кабину и быстро убраться с места преступления.
Грязнов восхищенно улыбнулся:
Похоже на правду. Надо будет провести следственный эксперимент.
Эксперты быстро сфотографировали участок, сняли гипсовые и полимерные слепки отпечатков покрышек, а потом мы не поленились и подогнали к забору «ГАЗ-31» Меркулова. Выводы в точности подтвердились. Правда, на крышу своей служебной машины нам Костя лазить сразу запретил, но это и не понадобилось. Я встал на раму окна, и забор оказался у меня как раз на уровне груди. Двор дачи Старевича был как на ладони. А главное — я прекрасно видел окно и даже дырку от пули. Лучше огневой точки не найти. Кстати, убийца мог упереться локтями и стрелять как с бруствера.
Все так и есть, — сказал я, спрыгивая на мягкую землю, — стрелять отсюда очень удобно.
Итак, теперь у меня в руках была ниточка. Хоть и тонкая и ненадежная, но все-таки лучше, чем ничего. Мне предстояло всего лишь отыскать машину по отпечатку протектора.
И тут я вспомнил про старика, который спал в сторожке у въезда на участок. Он может пролить свет. Конечно, если не дрых вчера весь день.
Мы с Грязновым проследили борозды, оставленные колесами. Судя по ним, машина въехала на асфальтированную дорожку (по которой, видимо, она сюда и попала), а потом двинулась к воротам.
Когда я подошел к сторожке, старикашка как раз занимался своим любимым делом. То есть спал.
Я бесшумно зашел в сторожку и тронул деда за плечо.
А! Кто! Стреляю! — закричал он, тряся седой бородой, и потянулся к резиновой милицейской дубинке, лежащей на столе, видимо, своему единственному оружию. Конечно, завидев вооруженного дубинкой старика, бандиты моментально разбегутся во все стороны!
Спокойно, — сказал я, подсовывая ему под нос свою красную корочку.
На людей старшего поколения удостоверения с гербом оказывают магическое действие. Старик вскочил и вытянулся в струнку. Видимо, бывший военный.
Я из Генеральной прокуратуры. Следователь по особо важным делам, старший советник юстиции Александр Борисович Турецкий.
Мой чин должен был произвести впечатление. И произвел.
Семенюк Пал Анатольевич. Сторож дачного кооператива ЦСКА! — отрапортовал тот.
Добро, Пал Анатольевич. У меня к вам небольшой разговор.
Слушаюсь, товарищ Турецкий. Присаживайтесь.
Я сел на шаткую скамейку, на которой был разложен зимний тулуп, служащий сторожу постелью. Сам он примостился на табуретке.
Павел Анатольевич, вчера вы дежурили?
А как же? Я работаю двое суток через двое. Позавчера утром заступил — значит, завтра в девять домой. Спать, — улыбнулся он в усы.
Как будто здесь он бодрствует! Этого я деду, конечно, не сказал.
А вчера примерно с восьми до одиннадцати вы никуда не отлучались?
Старик покачал головой.
Обижаете, товарищ... старший советник! Куда ж я денусь отсюдова во время дежурства? Я со своего поста ни на шаг. Да и чего мне, старику, на месте не сидеть? Все время был здесь как штык!
Отлично. Кроме этого еще есть въезд на участок?
Нет, только отсюда въезжають.
И много машин вчера было?
Дед погладил бороду.
Да нет, может, машин пять, может, шесть.
Вы, Павел Анатольевич, наверное, все здешние машины знаете?
Знаю. Как не знать, когда они каждый день мимо ездють.
А незнакомые вчера были?
Старик задумался. А потом как-то стыдливо на меня посмотрел.
Вроде нет, не было... — неуверенно сказал он.
Ну вот. Сбылись мои самые худшие предчувствия.
